Немного политоты :З Что думаете?

25.11.2011 в 15:53

Пишет  Mara_Jade_Palpatyne:

Зеленый студент с юношеским максимализмом, переходящим в комплекс Мессии, распухшим ЧСВ и полностью отсутствующим жизненным опытом и офисный планктон, мнящий себя душой нации, но на деле - простой клерк с кризисом среднего возраста помноженым на ощущение собственной никчемности - вот два лица русской революции. Пойдете на митинг противников ЕР - оглянитесь вокруг. Девяносто пять процентов будут именно такими.

@темы: ЕбалЪ и плакалЪ, Помощь зала

---

Даша... вы оцените XDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDDD

Пишет  Mort:

25.11.2011 в 01:03

видео

marsi, ну типа вот

URL комментария

@темы: ебанись, толстяк, ЕбалЪ и плакалЪ, Хуита какая-та, Помощь зала

---

Текстовушка по Селлинджеру "Банановая Сельдь". Мастер Анна Русс и Тинкер Белл

1. Отель во Флориде, 1948

Усатый портье говорил настолько невнятно, что лейтенанту пришлось прибегнуть к услугам специалиста по акцентам и говорам – переводчика с английского на английский – чтобы понять, что он бормочет, шевеля густой щеточкой над губами.
- Бу-бу-бу? Бу-бу-бу-бу-бу, - заявил он деловито в ответ на первый вопрос лейтенанта.
- Мистер и миссис Гласс? Да, были тут такие, - пояснил переводчик. – Очень милые люди.
- Бу-бу-хр-вр-мфф-врр-бу-бу-бу.
- Очень любезный мистер Гласс и очаровательная молодая миссис Гласс.
- Бу-ву-бупф-ву-фу-му-му.
- В течение всего времени пребывания в отеле мистер и миссис Глас держались в высшей степени пристойно и подобающе, правила распорядка отеля не нарушали. Мы все – весь персонал и администрация – очень, очень расстроились, узнав о случившемся. Ума не приложу, кому мог помешать мистер Гласс. Он, конечно был чудаковат, но не более того.
Лейтенант слегка приподнял бровь.
- Чудаковат, вы сказали? Каким образом?
- О нет, не поймите меня неправильно, в нем не было ничего предосудительного. Просто он… он был… смешной, если позволите. Забавный. Поговаривали, что любил поэзию. Вечерами играл на рояле у нас в холле – и пел милейшие детские песенки. Весьма оригинальный, но достойный джентльмен, упокой господи его душу – думаю, даже моей покойной матери он очень бы понравился, а она была очень строга в вопросах морали и поведения. Вы бы видели – каждый вечер дети целой оравой собирались в холле послушать, как он играет. Даже приходилось делать замечание, чтобы шумели потише.
- Значит мистер Гласс любил общаться с детьми?
- Да, было похоже на то.
- Скажите, а вы не замечали за мистером Глассом… каких-либо признаков… н е з д о р о в о г о внимания к детям?
Портье прищурился.
- Нездорового внимания? Это… это вы имеете в виду… Ах, нет, боже мой! Упаси господи, нет! Да и даже если бы и… то откуда мне знать, я всего лишь работаю здесь!
- Хорошо, мистер Бентон. Извините. Мы просто обязаны рассмотреть все возможные варианты, вы же понимаете.
- Да, я понимаю. Понимаю. Но… нет, нет. С такой красавицей женой мистеру Глассу было бы глупо желать чего-то… другого, если вы простите мне такую вольность в высказываниях.
- Как вы думаете, у мистера и миссис могли быть какие-то проблемы во взаимоотношениях?
Мистер Бентон достал носовой платок и, будто оттягивая время ответа на этот вопрос, медленно развернул его и так же медленно протер морщинистый лоб.
- Ну и… вопросы... у вас, – пробубнил он, пыхтя. Переводчик исправно повторял за ним каждое междометие. – Я что, врач или их семейный консультант? Со стороны – семья как семья, вроде вполне почтенные люди.
- И все же подумайте, мистер Бентон, – настойчивым тоном попросил лейтенант. – Может быть, вы могли ненароком заметить что-то особенное. Что-нибудь такое, что могло бы заставить вас… усомниться в благополучии этой пары.
Бентон посмотрел на пол, и морщин на лбу стало больше, а пот продолжал течь.
- Да нет, в сущности, они казались отличной семьей… вот только… хотя нет. Нет. Не мое это дело, лейтенант – кто я, чтобы об этом судить.
- Послушайте, мистер Бентон. Любая мелочь может стать важной для следствия. Мы очень просим вас рассказать обо всем, включая ваши смутные подозрения, опасения и догадки.
- Ну хорошо. В-общем… в-общем, я думаю, что миссис Гласс – чудеснейшая женщина, настоящая леди – думаю, она заслуживала большего внимания со стороны мужа. Вы понимаете, о чем я – он все же казался немного… оторванным от нее, что ли. Как будто считал, что она может прекрасно позаботиться о себе сама, и как будто он ей особенно и не нужен. Я даже не видел ни разу, чтобы они… ну… разговаривали… как люди, понимаете? Общались там, ссорились, бранились. Нет! Эти мистер и миссис были тихими, как мышки. Очень спокойные, очень сдержанные, но между ними… Я не знаю, как это объяснить. Они были будто… будто зимний сапог и летняя туфля, поставленные в пару. Вы меня понимаете?
- Кажется, понимаю, мистер Бентон, спасибо. А как вы считаете – у миссис Гласс были основания держать на мужа злобу или… обиду?
- Не знаю, лейтенант, думаю нет… Нет, конечно нет! Это почтеннейшая, добрейшая женщина, самых изящнейших манер! Неужели вы можете подозревать ее в…
- Подозревать – наша работа, мистер Бентон. Благодарю вас за помощь. Всего доброго.
Жирная капля пота так и осталась висеть на кончике носа портье, который, нахмурившись, смотрел перед собой и тяжело дышал.

2. Миссис Хэппи. 1924.

Бесшумно ступая по полу, я захожу в палату. Здесь так темно, что я боюсь налететь на кровать, стол или тумбочку. Так, отлично, мальчишка спит. Снова раскутался, маленький мой вундеркинд.
При свете одного-единственного тусклого ночника, я присаживаюсь на край кровати, я знаю, Симор спит крепко и его не разбудит мое присутствие. Осторожно подоткнув одеяло, беру с тумбочки книгу, одну из множества книжек, сложенных в ровную стопочку на тумбочке, и на полу у кровати. Неужели он надеется все это прочитать? Да, он сломал ногу, но он не так долго будет болеть, чтобы осилить все это, к тому же ему только семь лет. Лев Толстой, собрание сочинений. Почти бесшумно шелестя страницами, листаю книгу, открываю где-то посередине и читаю, сильно напрягая зрение: Уважение выдумали для того, чтобы скрывать пустое место, где должна быть любовь. Как интересно, листаю дальше: Как многое из того, что казалось мне тогда прекрасно и недоступно, стало ничтожно, а то, что было тогда, теперь навеки недоступно. Вот уж действительно, что имеем не храним… И это читает мой маленький Симор? Отложив книгу, я долго смотрю на него, он ровно дышит, раскидавшись во сне на кровати, его правая нога, обутая в гипсовый сапожок, сейчас лежит как-то неестественно, видимо, мальчишке неудобно спать в такой обувке. Пытаясь разглядеть хоть что-то на его милом детском личике, я невольно вспоминаю, как он иногда смотрит на меня. Это не взгляд семилетнего сорванца, с любопытством разглядывающего свою воспитательницу, это оценивающий взгляд зрелого мужчины. От этого воспоминания мне становится дурно, к тому же, в палате душно, и я встаю, чтобы открыть окно. По-летнему прохладный воздух успокаивает меня, приступ тошноты отступает. Расправив легкие занавески, я еще некоторое время стою в палате, слушая мерное сопение Симора, затем бесшумно выхожу в коридор. Эти два брата, Симор и Бадди, не перестают меня удивлять. Особенно Симор с его предсказаниями и взглядом взрослого мужчины. Иногда мне становится просто невыносимо рядом с ним. Как-то раз он заявил, что мой муж в прошлой жизни делал веревки и был казнен за веревку плохого качества, послужившую причиной смерти высокопоставленного лица. Видимо, мальчишка прочитал много книг, и они слишком развили его фантазию. Ох, лучше бы он фантазировал о пиратах и сундуках с сокровищами, чем о веревках и пророчествах. Мои, казалось бы, тихие шаги, эхом раздаются в пустом коридоре госпиталя. Зачем я в этот поздний час решила к нему зайти? Что я хотела найти на его спящем личике? Стыдно признаться, но я хочу, чтобы скорее закончилась это лето, или чтобы родители забрали мальчиков домой. Мне становится невыносимо здесь присутствие Симора, а может, я просто становлюсь слишком мнительной? Доктор говорил, что такое бывает на раннем сроке. Преодолев длинный коридор, и поднявшись на несколько ступенек, выхожу в сад. В голову приходит строчка из книги, которую я несколько минут назад держала в руках: Я? Ты находишь? Я не странная, но я дурная. Эх, бывает со мной. Мне все хочется плакать. Это очень глупо, но это проходит.

3. Уолтер Гласс, 1945

«Здравствуй, обожаемая Элоиза!
Не прошло и достаточного времени, чтобы ты забыла мой почерк и разъезжающиеся вкривь строчки, а иссушенные казарменным воздухом и промороженные в багажном отделении почтового самолета листы рассыпались в прах – а я вновь не жалею чернил, выводя хвостики «y» и «f» в твоем почтовом адресе, чтобы почтмейстерша зарубила себе на носу: это не простые письма, это письма бравого рядового Гласса самой обаятельной девочке на всем белом свете! Их не нужно небрежно швырять в общую корзину, доверяемую мальчишкам-посыльным; письма Уолта Гласса следует бережно доставлять адресату, предохраняя края и уголки, дабы те не истрепались, - а в зимнее время вообще носить за пазухой, как подобранного пищащего котенка. Спросишь, зачем оберегать уголки? А вдруг я вложил в конверт пластинку трофейного сусального золота, а? Конечно, его пока нет… но не извещать же о его внезапном появлении отдельным письмом.
Как ты? Я по-прежнему сохраняю комплектность органов и конечностей, несмотря на попытки узкоглазых как-то изменить положение вещей. Спасает танк – настоящий танк, представляешь? Ни одна мина не пробьет – разве только перевернет кверху пузом, как божью коровку, но к «русским горкам» мы привыкли дома! Элоиза, у тебя есть шило? Разве ты не вяжешь смешные пинетки и не шьешь кожаные ботиночки для наших будущих детей? Не расстраивай меня, скажи, что вяжешь. И шило у тебя есть… так вот, и шилом этим танковую броню не пробить! Танк мне и дом, и постель, и машина… И велосипед, который с некоторых пор приходилось делить с Уэйкером. Эй, ты же не знаешь про Уэйка! Он мой брат, мы близнецы. Уэйк тяжело болен - он страдает неизлечимой формой филантропии. Приступы еще в детстве начались – допустим, лет пятнадцать назад нам родители подарили велосипеды, а братец взял да и передарил мальчугану из дома напротив – дескать, тому нужней. Не чудак ли! На карьер потом ездил на моем багажнике, на дальние озера… добряк Уэйкер, я скучаю по нему. Если бы он состоял в нашей дивизии, то кормил бы своими порциями обеда ошалелых местных псов, а сухой паек раздавал япошкам. Лично я считаю, япошки должны много пить воды. Тогда их веки всегда немного разбухшие и глаза неизменно узкие. А всухомятку из япошек быстренько вода выйдет, и станут их офицеры похожими на наших, да еще издали, да еще из танка! Может случиться неприятный автогол – и здравствуй, трибунал, прощай, Уолтер Гласс!
О черт, Элоиза, я же обещал рассказать тебе про Симора, и столько бумаги попортил зря. Ничего, Симор не обидится, если я изображу пару строк, ему посвященных, на оборотной стороне листа Уэйка…
Понимаешь, Симор – вроде гений. Я хочу сказать, что его котелок варит совсем не кашу, а какие-то жутко полезные блюда. В юные лета таких кличут вундеркиндами, но, во-первых, словцо попахивает Рейхом, и меня с него передергивает, а во-вторых… оно слишком общо. Скажи, как именовать человека, научившегося ходить, говорить и читать почти одномоментно? И читать, к слову, не «Сказки матушки гусыни»... В нашей семье из уст в уста переходит байка о том, как Симор в пятилетнем возрасте участвовал во взрослой вечеринке, но не лепил в углу из пластилина, а нашел, о чем поговорить с каждым, представляешь? Ты в гостях у друзей, к тебе подходит карапуз и, скривив пухлые губы, важно так заявляет: «Мнится мне, этот Гитлер наворотит еще делов, вы со мной солидарны?». Я бы сел. Безо всякого стула. А к моменту, когда гости стали покидать помещение, Симор каждому выносил пальто и шляпу, ни разу не перепутав, где чья. Дюжина комплектов верхней одежды! Да Симор и ростом-то был до поясного хлястика, а двенадцать пальто друг от друга отличил. Как в шляпы влез, ума не приложу, но, говорит «повозился с ними» (я считаю, в режиме аврала раскрывал секрет клейких лапок мух и тараканов, чтобы добраться до шляпных коробок.)
Я люблю Симора – старший брат он второй отец. Но тебя я люблю сильней. Черт, понимаешь, к чему я веду? Хочешь много маленьких вундеркиндов, хватающих тебя за подол и требующих пищи для ума? Давай, когда вернусь, целенаправленно займемся их производством? Кроме шуток, милая Элоиза. Каждую заряженную обойму, каждый выкопанный ров, взорванный мост и пройденный рубеж я посвящаю тебе – в недалеком будущем Элоизе Гласс. Ты еще не забыла, что у тебя должны быть шило и крючок для пинеток?
У меня заканчиваются выданные в этом месяце чернила. Пойду разбавлю их кровью врага, хорошо? Целую крепко, словно у всех на виду. Проверяй почтовый ящик регулярно.
Твой Уолт.»

4. Беатриса (Бу-Бу) Танненбаум, урожд. Гласс

O Tannenbaum, o Tannenbaum,
wie treu sind deine Blätter!
Du grünst nicht nur
zur Sommerzeit,
Nein auch im Winter, wenn es schneit.
O Tannenbaum, o Tannenbaum,
wie treu sind deine Blätter!

Беатриса Танненбаум выключила патефон, старая пластинка с полустёршейся надписью тихо прошла ещё два оборота и остановилась. "Ты зелена не только летом, но и зимой, когда идёт снег." Как будто у неё есть выбор.
Она подошла к зеркалу, одёрнула чёрный свитер, который не было надобности одёргивать - мешковатый, с длинными рукавами и высоким горлом, он был скорее мужским. Беатриса провела расчёской по волосам - в этом тоже не было необходимости, её сухие волосы никогда не путались - и наконец-то взглянула в зеркало.
Оттуда на неё смотрела Бу-Бу Гласс в мичманской морской форме не по размеру, потому что на маленьких худощавых девчонок форму не шьют, с коротко остриженными волосами, заправленные за чуть крупноватые уши, которая, высунув от напряжения кончик языка, царапает обмылком на зеркале в квартире брата Бадди целое послание: "Выше стропила, плотники! Входит жених, подобный Арею, выше самых высоких мужей. Привет. Некто Сафо, бывший сценарист киностудии "Элизиум". Будь счастлив, счастлив, счастлив со свое красавицей Мюриель. Это приказ. По рангу я всех вас выше".
Уже дописывая последнее слово, Бу-Бу отчётливо сознавала, что плотники будут считать ворон, и стропила никто не поднимет, и жених неминуемо расшибёт себе голову - точно так же, как отчётливо сознавала всегда, что, как бы ты ни был в детстве непохож на других людей, - беда в том, что, взрослея, совсем на них не походить становится нельзя.
Как Бу-Бу и предполагала, сорок второй год она будет ненавидеть до самой смерти.

5. Подружка Невесты, 1942

Вот я заметила, некоторые люди совершенно прекрасно устраиваются в этой жизни. Как это мило в средине праздничной церемонии взять невесту, и оперировав в этом мире одним основанием: - «Я так счастлив Я так счастлив» - схватить невесту, чемодан и укатить в самолете неведомо куда. И плевать на мать невесты, которая чуть с ума не сошла готовя церемонию, свадьбу, всех этих фотографов, операторов, подружек невесты.
Кстати я одна из них. Вот в первый раз в жизни хотела побыть настоящей подружкой невесты, платье розовое, туфельки, вся такая baby doll сижу в странной квартире (к слову единственного гостя со стороны жениха) – его брата, с кучкой таких же голодных и обделенных гостей. Ладно хоть шампанское есть. А подружка то, подружка моя – похоже вляпалась. Вот никогда я не любила этих «героев – шизофреников», мальчиков телевидения, участников шоу «самый умный», «самый вундеркиндистый из вундеркиндов». Всегда вот глядя на эти шоу, хотелось разбежаться и дать им всем пинка под зад. Просто так. Чтобы на всякий случай. Чтобы не выпендривались. К слову, жених моей Мюриель – вот и был одним из них, этим «самым умным» с вечно сладострастным блуждающим взглядом, наверное, поэтому он мне не понравился сразу. Детское предубеждение. А он - то в детстве не будь дураком огрел таки свою соперницу булыжником по голове – 9 швов. Интересно она была умнее его, эта Шарлотта? Он за это ее булыжником того? Я помню ее эту девочку, красивая такая. Интересная квартира у Барри, немного странная как и он, но он то похоже боле вменяемый, чем братец. А вот и стол «вундеркинда». Фотографии, он и президент телеканала, он и смазливая тетка бюстом, а вот и фотография девочки. Боже, как она похожа на Мюриель, одно лицо. Кажется волосы на голове за шевелились от ужаса, который вдруг в голове и тяжесть на сердце. Надпись на обороте «Шарлотта М.»

6. Шарлотта М.

Снится.
Скатываясь в бесконечно глубокую воронку подсознания, она даже не вскрикнула, не ощутила ужаса падения. Только исчезли туфли на шпильке – орудие пытки, и босые ноги коснулись согретой солнцем травы. Ступни стали непривычно маленькими и легкими, земля словно подталкивает их и щекочет, заставляя передвигаться исключительно вприпрыжку.
Симор растянулся в тени ивы; ветви спускались к самой земле и прятали его от посторонних глаз. Шарли давно разведала это убежище, не хуже заправского индейца кралась по пятам за братьями Глассами. Она хотела доказать им, что девчонки тоже кое-чего стоят и могут не только петь вечерами в столовой, тоскливо поглядывая за окно, где в темнеющем саду Симор и Бадди дурачатся или рассказывают страшные истории.
На берегу озера раскинулся их Неверлэнд, от рассохшегося лодочного сарая до шоссе, по краю которого расплодились густые непролазные заросли колючек и репейников. Здесь водились пираты, тигры и крокодилы, поэтому нужно все время держать ушки на макушке. А Симор совсем позабыл об опасности. Зазнайка Симор, весельчик Симор, вот ты и попался! Будь ты хоть в тысячу раз умнее и озорнее, тебе никогда не стать хитрей, чем малышка Шарли.
Он так смешно всполошился, когда стеклянный шарик попал ему точнехонько в макушку. Если бы мальчишки позволили, Шарли сыграла бы с ними в Вильгельма Телля. Потенциальный сын лучника возмущенно воскликнул:
- Шарлотта!
Девочка приблизилась, отодвинув занавесь ивовых ветвей. Скрестила руки на груди и спросила независимо:
- Чего тебе, Симор?
- Ты как маленькая! Все балуешься этими своими шариками, - он надулся и повернулся к ней спиной. Наверное, воображал, что ведет себя как взрослый. Шарли не удержалась от соблазна, нашарила в растянутом кармане клетчатого платьица еще один шарик и кинула его Симору за шиворот.
Она смеялась во весь голос, улепетывая от обозленного приятеля. Но вскоре он отстал, запутавшись кедами в траве, вымахавшей за лето выше колен. Шарли не оглянулась и не вернулась за ним, перед ней уже распахнулось озеро. Оно казалось необъятным, как небо, а за мысом слева скрывался пиратский корабль – об этом знали решительно все, кому не слишком давно исполнилось двенадцать.
Соорудив из пальцев "бинокль", Шарли принялась сосредоточенно обозревать окрестности. Пока Глассы где-то пропадают, на ферму могут напасть. Но часовой не дремлет на посту, и все подступы к крепости открыты его острым глазам. Ой, кто это? Вражеский лазутчик!
Шарли сорвалась с места и помчалась туда, где качались головки репейника. В этих непроходимых джунглях и нашелся предполагаемый разведчик: дымчато-серый котенок совсем младенческого возраста. Девочка бухнулась коленками о землю и тут же устроила зверька в своем подоле, окончательно перемазав и без того пострадавшее в стычках с мальчишками платье. Белые клеточки стали пыльно-бежевыми, как прибрежный песок, а синие потускнели, как вечернее небо над шоссе. Котенок бестолково тыкался мордочкой в карман, видимо, принял шарики за что-то вкусное. Или оттуда все еще пахло бутербродом, который Шарли незаметно стащила за завтраком, чтобы не возвращаться домой в полдень.
Но даже такая интересная штука, как этот пушистый подвижный комок, не мог сосредоточить на себе все внимание Шарли. Только благодаря индейской выучке она успела обернуться и увидеть летящий прямо в лицо камень, а чуть позади него – размытое лицо Симора с застывшим выражением ожесточенной сосредоточенности.
Она проснулась не с криком, а с тем же удивленным возгласом, который успел тогда сорваться с губ:
- Симор?!
Шрамы зажили удачно, Шарлотте повезло. Вряд ли она сумела бы стать актрисой со следами от швов на виске и на лбу. А их странная дружба-борьба разбилась, как угодивший нечаянно в кирпичную стену стеклянный шарик. И в этот раз Шарли так и не поняла, как ухитрилась промахнуться она, всегда бившая без промаха.

7. Бесси Гласс, урожд. Галлахер

Летом, 1965 года, в день, определяемый среднестатистическим жителем Нью-Йорка, как «умеренно жаркий», у порога многоквартирного дома со свистом тормозит по асфальту колесо двухколесного почтового велосипеда старой модели, из тех, что выпущены в период предвыборной кампании Линдона Б. Джонсона. Час спустя, счастливый адресат, сидя перед открытым окном большой кухни и кутаясь в легкую шаль времен ирландского бунта 1798-го, читает длинное, мятое письмо, покрытое пятнами и отметинами, с рассыпающимися краями и прожженными кое-где точками, видимо, от пепла, или непогасших спичек, или неосторожных, слишком жарких прикосновений к бумаге. Лицо адресата, чуть скрытое от пристальных взглядов любопытствующей читательской публики широкой рукой, прислоненной ко лбу и отбрасывающей тень на глаза и крылья подрагивающего носа, попеременно хмурится, улыбается, грустнеет и неизменно – светится, словно само письмо служит своеобразным метафизическим штепселем, проводником неведомого электричества, выработка которого началась почти пятьдесят лет назад и в какой-то момент была прервана, а ныне, обесточенные края двух проводов сошлись и снова зажгли коническую лампу воспоминаний, соединяющую прошлое и настоящее.
Женщина в окне, чья фигура с улицы кажется намертво впаянной в плоскость дома, непрестанно курит и дым сигарет, вылетающий в раскрытое окно,сопровождается иногда долгими и задумчивыми взглядами куда-то поверх фонарей и голов прохожих в летних шляпах. На исходе третьего часа, пепельница заполняется окурками до краев, письмо перемещается в глубокий карман цветистого халата и шаль, повязанная узлом на груди, сопровождает хозяйку в гостиную, к телефонному аппарату с неизменной пепельницей рядом с записной книгой. Бегло пролистав страницы, дама в магическом домашнем одеянии набирает номер, зажигает сигарету и в ожидании гудков машинально стирает пыль с чуть пожелтевшего диска.
Телефонный разговор, обычно длящийся не дольше четырех-пяти затяжек, происходит между двумя – матерью и сыном, - традиционно, в этот день, последние двадцать лет, в разное время дня, но с одинаковой интонацией, нарочито беспечной и будничной. Причиной сего ритуала, негласно установленного говорящими однажды и навсегда, является трагическая гибель Уолта Гласса, брата-близнеца Уэйкера Гласса, одного из сыновей миссис Гласс. Сегодня, голос миссис Гласс не говорит, но вещает сыну о полученном ею утром письме, и на другом конце провода возникает пауза, внезапная, будто собеседник дамы вдруг сказал лишнее и осекся, или же вовсе был застрелен и лишен способности ответить ввиду хлынувшего в горло потока крови и возмущения. Миссис Гласс понимающе молчит, и, выждав положенное, добавляет, как мило было со стороны Бадди, старшего из ее оставшихся в живых сыновей и брата Уэйкера, прислать это письмо в годовщину смерти Уолта. Диалог плавно переходит на тему, более всего интересующую миссис Гласс этим утром. Уэйкер отвечает матери неуверенно, но вдохновенно, как истый проповедник, сбитый с толку логичностью речей еретиков. Сжатые под шалью плечи женщины постепенно расслабляются, она выпрямляет спину и прикрывает глаза, вдруг представив взрослого Уэйкера мальчиком, который в шутку рисует на лице брата родинки мягким карандашом, чтобы распутать клубок бесконечных близнецовых ошибок спицами маленьких черных знаков на щеках. Уэйкер неожиданно обещает приехать, как только закончатся дела, миссис Гласс кивает головой, прикидывая, разнесется ли к завтрашнему утру весть о свежем артефакте по братьям и сестрам Уэйкера. Она будет рада видеть всех, говорит миссис Гласс, очень рада, и кладет трубку, чтобы перевести дух.
Квартира, в которой попеременно росли и взрослели семь отпрысков миссис Гласс с 1929 года, когда старшему ее сыну исполнилось двенадцать, а младшая дочь еще не родилась, представляет собой светлое и несколько бестолковое жилище, забитое распиханными по углам вещами, которые год от года пересылают миссис Гласс ее дети, не желая выкидывать тот или иной старый, но памятный комод, или стопку пластинок, или диванную подушку с вышитыми ягуарами. Миссис Гласс, любовно прозванная детьми Бесси, все еще сидит у телефона и оглядывается в поисках какого-нибудь предмета, который мог бы послужить ей незримым костылем для поднятия отяжелевшего от разговора тела с кушетки. Ей идет 67 год, но грациозная стать бывшей звезды водевилей не выдает весь возраст целиком. Муж Бесси, Лесс, вышедши на пенсию много и кропотливо занимается всяким, неизменно завершая свои ежедневные дела прослушиванием старых, еще довоенных выпусков радиопередачи «Умный ребенок» с участием всех детей Глассов, или же перевешиванием старых фотографий на стенах туда-сюда.

Одна из фотографий, в деревянной самодельной рамке, традиционно подвергается самым частым перемещениям по пространству квартиры, ввиду особого отношения к ней всех членов семьи. Изображенный на ней юноша, смотрящий, по выражению старшей из Глассовых дочерей, Бу-Бу, не в объектив, а прямо фотографу в глаза, будто бы не дает никому покоя, и сколько не пытаются Лесс и Бесси отыскать идеальное для фотографии расположение, раз от раза чья-то заботливая и любящая рука вбивает в стену новый гвоздь, и фотография оказывается в самом неожиданном месте. Виновники этого мелкого домашнего вандализма обычно быстро сознаются в содеянном и с удовольствием объясняют причины своего поступка, среди которых, как водится, оказываются временная неспособность выносить взгляд юноши на фотографии или неистовое желание поместить его изображение поближе к входной двери. Этот снимок, волей Лесса находящийся сегодня напротив кушетки, прислоненный к крышке старого пианино, возле стопки нот, избирается миссис Гласс в качестве того самого костыля, уцепившись за который она медленно, словно поднимая не только себя, но и весь этот дом на плечах, встает, подходит к снимку и вешает его на стену, на пустой гвоздь, вбитый кем-то с краю длинного ряда изображений детских, младенческих, подростковых и взрослых лиц. Миссис Гласс разглядывает снимки, словно проводя перекличку в уме.

Близнецы, Уолт и Уэйкер, на новеньких велосипедах, один из которых сразу же после фото отдан добродушным Уэйкером мальчику в Центральном парке; беспечная улыбка его брата, который, по глубокой уверенности миссис Гласс погиб именно из-за своей беспечности, на войне, засмотревшись на падающий лист, или смахивая пепел с длинной челки, или, не желая уступать брату в щедрости, легким шагом переступивший черту неведомого, разумея, что праздно шатающейся смерти зачем-то понадобилась его жизнь, как мальчику из парка – велосипед.
Фрэнни и Зуи, в школьной форме, общепризнанные красавцы семьи, чьи фото печатались в гигантских количествах, как новогодние открытки, для рассылки дальним родственникам и поклонникам передачи «Умный ребенок», младшие, будто поодаль от остальных, в силу большой разницы в возрасте, и вместе с тем, всегда - под пристальным вниманием старших, как редкой красоты бабочки в оранжерее. Бу-Бу, ныне уже и сама мать большого семейства, Бадди, без зуба, из-за погони за аспирином в аптеку, оказавшийся в своих коротких штанишках почти у самого края стены и до сегодняшнего дня висевший последним в ряду, пока миссис Гласс не перевесила ему для компании еще одну фотографию, снимок старшего брата, Симора, чье письмо, датированное 1924 годом, лежит в ее кармане параллельно ладони, будто бы измеряющей через ткань халата температуру чьего-то невидимого лба. Глаза Симора на снимке, удивительно большие, «слишком большие для тринадцатилетнего мальчика», по мнению его сестры Бу-Бу, из-за ветхости снимка выцвели и стали прозрачными, как водянистый студень, но выражение некрасивого, худого лица осталось неизменным.

Миссис Гласс закуривает новую сигарету, резко затягивается и отходит на два шага от стены.

В 48-ом, когда привезли тело Симора, а Бу-Бу наконец-то смогла уговорить Фрэнни встать с кровати и пойти попрощаться с братом, вся семья оказалась в сборе, не считая, конечно, погибшего Уолта. Группа людей, одетых наспех, в первое, что оказалось под рукой: Фрэнни, на локте у Бу-Бу, прижавшая кулаки к зубам, от холода, или, как предположил Бадди, от бессильной ярости, невесть откуда взявшейся в ее костлявом существе, Зуи, расстегивающий ворот белой рубашки, Уэйкер на корточках, Лесс рядом с миссис Гласс, растерянный и нелепый, и Бадди, единственных из всех, не забывший носовой платок, из-за которого не видно его лица. Рваный, кривоватый круг фигур, в который не вписываются кажущиеся чужими здесь неведомо кем приглашенные родственники и друзья, и молодая жена Симора, Мюриель, для которой принесли плетеный стул из дома, ее мать, подруга и еще одна подруга, с тщательно подобранными, уместными выражениями на лицах, и та самая Шарлотта, по диагонали от всех, будто бы просто проходившая мимо, присутствия которой здесь никто не ожидал, и вряд ли кто-то заметил, кроме пресловутых подруг и их ничем неистребимого любопытства. Когда-то, происшествие с Шарлоттой, в которую Симор запустил камень, из-за чего девочке наложили на лицо девять швов - вот, ее шрам до сих пор выделяется белым росчерком на загорелой коже, наделало много шуму, и присутствие ее - кинозвезды со статусом, с усталым взглядом и огромными часами на руке, кажется вполне закономерным, учитывая давний поступок Симора. Вкупе, вся эта немая миниатюра на кладбище, представляет собой сумму равноудаленных друг от друга индивидуальных разностей, объединенную, однако, интересной параллелью: все пристутствующе, так или иначе, кто судорожно, кто полурассеянно, курят, кроме четырнадцатилетней девочки, которая, как хорошо запомнит Бесс, возьмет свою первую сигарету только в выпускном классе школы, тем самым полностью разрушив предположение о том, что хоть один член семьи Глассов лишен страсти к курению.
Дым сигарет, почти синхронно уносимый в сторону косым мартовским ветром, словно шлейф, мог бы символически служить благовонием или фимиамом, который раскуривают над обмотанным в бинты телом духовного учителя преданные ученики. Возможно, некоторые из них даже помышляют о чуде воскресения или хотя бы немедленной реинкарнации в домашнюю собаку или мышь, которая, безусловно, немедленно будет узнана и идентифицирована по отказу от несаттвической пищи или поэтическому шевелению усов. Братья и сестры Глассы, неосознанно (или все-таки специально) выстоявшие на отрезке свежевспоротой земли так, чтобы с как можно меньшей вероятностью встретиться друг с другом взглядами, с застывшим в них одним и тем же немым вопросом, после короткой церемонии расходятся очень быстро, но с постоянными паузами, словно уход со священного места захоронения - это жирная точка в той поэме, которую, как им казалось, они будут читать всю жизнь.

Много позже, Бадди, добровольный затворник лесной глуши штата НЬю-Йорк, пришлет Бесси и всем остальным увесистую стопку рассказов о Симоре, в которых, несмотря на многочисленные мелочи, и уточнения, подробности и выкладки, не будет однозначного ответа на вопрос о причинах, побудивших Симора в возрасте тридцати одного года пустить себе пулю в голову. Миссис Гласс, перечитавшая рассказы сына за семнадцать лет столько раз, что отдельные куски она могла бы цитировать наизусть, как Библию или кулинарную книгу, в конце концов окончательно запуталась в сонме предположений и пресловутых причин. Любимый отрывок миссис Гласс - о шестилетнем Симоре, который умудрился раздать пятидесяти двум званым гостям их пальто, шарфы и перчатки, сваленные в огромную кучу в одной из детских, не ошибившись ни разу, нравится ей по двум причинам. Первая: она очень хорошо помнит тот день и того Симора, который трогательно берет на себя любую мало-мальски доступную ему ответственность или обязанность, будь то чистка ушей коту или кормление близнецов из бутылочки. Вторая: Бесси, в целом, даже понимает, как это у Симора получилось, это чудо с пятьюдесятью двумя шубами и пальто, в конце концов, с ее точки зрения, в этом нет ничего сложного, это, пожалуй, мог бы сделать любой. Только не шестилетний. Но, вероятно, вся штука в удивительной сердечности Симора, а вовсе не в его не по годам развитом уме, по крайней мере, так кажется миссис Гласс и поныне, когда, перечитав письмо Симора, написанное им в школьном лагере в возрасте шести лет, она решает сложить конверт в обувную коробку на комоде в прихожей, рядом с той комнатой, которую Симор и Бадди делили с 1929 по 1940 год.

Полутемный коридор, стены которого, как и все остальные стены Глассовой квартиры, словно обоями заклеены и заклепаны мозаикой пестрых и никак не связанных между собой хронологически фотографий, простирается на добрых четыре метра от гостиной до входной двери и путь до старого комода занимает у миссис Гласс целых пять минут, две из которых она тратит на то, чтобы починить ручку от двери в бывшую комнату Зуи.
Пододвинув к дверце комода прочную табуретку, Бесси Гласс легко, почти не опираясь на полку, взбирается на квадрат табурета, на который становится плотно, двумя ногами. В кармане ее по прежнему лежит аккуратно сложенное письмо. Она, чуть помедлив, отодвигает в сторону ящик с инструментами , свернутые в трубки старые плакаты, несколько шляпных картонок и банок с консервированными фруктами, и, поддев мизинцем край крышки, тянет на себя очень старую, серую коробку из-под пары детских башмаков, на весенне-осенний сезон, с непромокаемой подошвой. Не глядя вовнутрь, Бесси просовывает в узкую щель между коробкой и крышкой письмо, и оно гулко падает на пять полуистлевших от времени и обитания на комоде окурков, четыре из которых были когда-то давным давно прикурены ее детьми, а пятый - мужем, и она могла бы безошибочно раздать их всем обратно в руки, не ошибившись.
Впрочем, окурок Бадди, пожалуй, негоже было бы раскуривать снова, ибо, по обыкновению, он крепко втоптал его в землю, словно это могло хоть что-нибудь вдруг изменить.


8. Сибил, Флорида, 1948

...Он правда не придет больше?
..Ну да, трогал меня он, да, за ноги. Лево руля - и можно увидеть бананку.
..Нет, он не показал, я под водой ее потом сама увидела, ну бананку, рыбку-бананку, вы что ли никогда бананок не видели, они же такие желтые и любят бананы страшно, заплывают в банановую пещеру и едят все-все бананы, пока не станут толстыми, как винипух, и как им в дырочку обратно выплыть, ну как? И они там так и остаются пока не умрут от специальной банановой лекарадки.

.. А эту бананку я как увидела, она плывет и у нее шесть во рту этих бананов, и я ей под водой говорю - не ешь больше, умрешь и лопнешь! И она как будто закивала, и уплыла, не стала больше есть и не умерла!

..А Семиглаз играл на пианино песни один раз, мне и второй раз другая девочка рядом села на табуретку, так он ее как столкнет и опять мне играет, а я так его люблю, у него ножки совсем белые, как без солнца, и жена такая красивая, он ее очень сильно любит, везде отпускает одну и никогда не ругает.

..Мама сказала, что он уехал, но как бы он без жены уехал, я ее видела со спины, она так смеялась громко, потому что в нее плюнули водой, а мама отвела меня к вам вместо моря. Он правда больше не придет? Жалко..............

...Вы тогда ему передайте, что та бананка, у которой были шесть бананов, она не умерла, потому что больше их есть не стала, и в дырочку проместилась, все поняла, и никогда-никогда больше не умрет.

@темы: Реинкарнация, Текстовки

---

Текстовка-отыгрыш. Мастер Энжи.

Подумай о роскошествах дворцовых!
Приволье и богатство! Пышные закуски,
Трепещущее на тарелках мясо,
Томимое желанием быть съеденным...
Пиры при свете факелов! Веселье! Игры!
И девять ждут тебя карет — вперед, скорее —
И прямо к дьяволу...

60-е годы двадцатого века. Молодая гувернантка приезжает в поместье Вальми и становится свидетельницей странных и загадочных событий.

Расследовать ничего не нужно, убийцу вам сдадут ещё во время отыгрыша. Просто будет возможность отыграть несколько красивых сцен (причём от вас будет зависеть, как они будут развиваться) и написать свой кусок истории (надеюсь, что всё верно рассчитаю по хронологии и все текстики будут складываться в одну историю). Романтика, чистая романтика и почти ничего иного.

Персонажи:
Филипп де Вальми - девятилетний мальчик-сирота и фактический владелец поместья, которое перейдёт ему по достижении совершеннолетия.
Линда Мартин - двадцатидвухлетняя гувернантка из Англии
Леон де Вальми - дядя Филиппа, искалечен ещё в молодости в самолётной аварии, ездит в инвалидной коляске
Элоиза де Вальми - молодая жена Леона де Вальми
Уильям Блейк - англичанин, который живёт в деревне, рядом с поместьем, лесник (где-то двадцать пять лет)
Рауль де Вальми - сын Леона де Вальми от первой жены (где-то двадцать пять лет)

Когда-то было три брата - Этьен, Леон и Ипполит. Этьен-старший и отец Филиппа, погиб вместе с женой в автомобильной аварии, таким образом маленький Филипп стал наследником поместья. Официальный опекун Филиппа - дядя Ипполит, который оставил племянника на попечение своего брата (второго дяди мальчика) - Леона Вальми.
Дядя Ипполит персонаж необязательный, может взять тот, кто хочет поиграть, но не хочет писать текст.

Элоиза и Леон. Спальня.

Элоиза де Вальми
Сидит перед трюмо, водит расчёской по волнистым волосам.

Леон де Вальми
Проклятая телега скрипит колесами по паркету. Слуга на мгновенье отходит, открывает дверь перед хозяином и вкатывает его внутрь. Почтительно кланяется и оставляет Леона наедине с женой.

Элоиза де Вальми
Как всегда при его появлении, бледнеет. Выжидает какое-то время и поворачивается, Расчёску держит так крепко, что костяшки пальцев побелели.
- Леон.

Леон де Вальми
Изображает галантный поклон, хотя в его нынешнем положении это выглядит достаточно нелепо. Подкатывается поближе, целует ее руку. Пристально смотрит в глаза:
- Элоиза...

Элоиза де Вальми
Стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо:
- Да, милый.

Леон де Вальми
Не выпускает руку супруги, говорит неторопливо и вкрадчиво:
- Я ни разу не спросил тебя, как ты находишь это поместье. Здесь вся моя жизнь, все мои мечты... но нравится ли тебе Вальми, вот в чем вопрос.

Элоиза де Вальми
Обмирает от прикосновений Леона, как будто и не было всех этих лет.
- Я счастлива везде, если я рядом с тобой.
Не договаривает - особенно теперь, когда ты весь мой.

Леон де Вальми
- И я счастлив с тобой, дорогая.
Леон искренен, но говорит небрежно: это совсем не то, что занимает его в эту минуту. Впрочем, рука Элоизы по-прежнему в его руке, и он придвигается чуть ближе.
- Но чтобы обеспечить будущее нашему счастью, придется потрудиться, любовь моя.

Элоиза де Вальми
Соскальзывает с пуфика и обнимает колени мужа. Голову кладёт ему на колени.
- Всё, что скажешь.

Леон де Вальми
Заметно, что Леон колеблется. Элоиза верна ему, но поймет ли она ход его мыслей? не покажется ли ей, что это уж чересчур?
- Это поместье должно быть только нашим. Этьен погиб, это большое несчастье. Но теперь, теперь здесь должны остаться только ты и я. Вместе, дорогая моя.
Длинные холодные пальцы перебирают ее локоны, иногда касаются виска.

Элоиза де Вальми
Вздрагивает, поднимает глаза на мужа:
- А как же мальчик?

Леон де Вальми
Глаза ничуть не теплее рук. Леон уже решил, что для него дороже.
- Этот мальчик просто случайность, Элоиза. Он не должен был появиться на свет, Вальми должно было достаться мне. Так почему же нам не исправить маленькую ошибку судьбы?
Улыбается ей, смотрит испытующе. Ее запястья - в его руках, не утративших ни капли силы.

Элоиза де Вальми
Элоиза чувствует себя маленькой мушкой, севшей на росянку. "Это был твой выбор, Элоиза, будь же последовательной."
- Что надо сделать?

Леон де Вальми
Улыбка становится торжествующей. Она твоя, Леон, полностью твоя. И сделает все, что угодно.
- Исправим ошибку. Нам никто не помешает: Ипполит в отъезде, а няню Филиппа ты завтра же рассчитаешь. Придумай предлог, ты ведь чрезвычайно умная женщина.
Леон целует ее руку снова, не отрывая пронзительного взгляда от ее слегка испуганного лица.
- А потом примемся за дело.

Элоиза де Вальми
Повторяет, как в детстве за учителем.
- Рассчитать няню. Я умная, я придумаю.
Поднимает затуманенные глаза на Леона.
- Пусть ему не будет больно. Пообещай, что ему не будет больно.

Леон де Вальми
Поднимает ее, усаживает к себе на колени. Крепко обнимает, шепчет:
- Ты умница, Элоиза. Конечно, я обещаю тебе...

Элоиза де Вальми
Дрожит, обнимает мужа, прячет лицо у него на груди. Знает, что сегодня ночью опять будет ходить во сне.

Леон де Вальми
Поднимает ее лицо к себе, целует. Повторяет тихо и убедительно:
- Ты умница, Элоиза. Любовь моя, Элоиза...

Линда и Филипп. Детская.

Филипп де Вальми
Оперся ладонями о подоконник, подтянулся и перегнулся, напряженно глядя во внутренний двор на приезд новой гувернантки. Колотил носками ботинок о стену, внутренне радуясь своей силе, которая позволила ему висеть так долго. Он смотрит вниз очень долго, хотя около главного входа ничего не происходит.
Заслышав шаги в коридоре, мальчик пулей несется к своему ящику с игрушками, рассыпает на пол солдатиков и занимается ими так же сосредоточено.

Линда Мартин
Стучится в дверь, дождавшись "Войдите", заходит.
Присаживается на пол рядом с Филиппом. Говорит по-английски, стараясь поначалу выстраивать фразы попроще и выговаривать почетче:
- Привет, Филипп. Меня зовут Линда. Наверно, тебе уже сказали, что у тебя будет новая гувернантка?
Улыбается мальчику тепло:
- Надеюсь, мы с тобой поладим. Во что ты играешь?

Филипп де Вальми
Встает, выпрямляется во весь свой маленький рост. Говорит медленно с трудом подбирая нужные английские слова.
-Здравствуйте, мисс Мартин.
Старается держаться величаво и дружественно одновременно, как его учили. Руки спрятал за спину, незаметно ковыряет заусенец на большом пальце.

Линда Мартин
Сидя на корточках, смотрит на Филиппа снизу вверх.
- Ты можешь называть меня просто Линда. В английском языке нет различия между "ты" и "вы", поэтому тебе не надо будет выбирать, как обращаться. Ты любишь английский? Мне сказали, ты много им занимался.
Филипп де Вальми
Некоторое время мнется, потом выпаливает.
- Мне сказали, что я уже взрослый, а потому няня мне не нужна. И я должен заниматься английским теперь гораздо больше, чтобы говорить правильно. Мне теперь надо будет их выкинуть?
Кивает на солдатиков.

Линда Мартин
Искренне удивляется:
- Зачем же выкидывать? Взрослые тоже играют в игры. Мы можем просто включить их в наши уроки. Вот смотри, мы можем разыграть сражение между английскими и французскими войсками, или военный совет англичан, или донесение разведчика... (загорается азартом).

Филипп де Вальми
Присаживается на корточки. Многие слова ему незнакомы, но это не имеет значения.
- А французы победят?
Косится на мисс Мартин, дипломатично предлагает.
- Давайте они будут воевать с американцами.

Линда Мартин
Улыбнувшись:
- А это мы увидим, кто победит. Ведь если финал будет ясен заранее, будет не так интересно, правда? Обещаю не поддаваться и играть честно. Тем более если ты возьмешься играть за американцев. А я... А я могу играть за французов, если ты возьмешься поправлять меня, когда я что-нибудь скажу не так.

Филипп де Вальми
Заинтересованно.
- А как играть? А вы будете говорить по французски? А мы всегда будем играть или учиться тоже?
С неожиданной откровенностью.
- Я не люблю учиться.

Линда Мартин
Вдохновенно:
- Ну, начать мы можем с того, что ты мне просто объяснишь правила боя, мы договоримся, у каких солдатиков какая будет форма. А потом разыграем сражение. Ты постарайся говорить по-английски, а если будут встречаться незнакомые слова, то ты мне пытайся объяснить их, а я буду подсказывать. А я постараюсь говорить по-французски. Только... (запинается) твои тетя и дядя так настаивали, чтобы ты говорил только по-английски, что мне не хочется их расстраивать. Давай, если они захотят проверить, как идут занятия, мы разыграем военный совет у англичан?
(по-французски, заговорщически):
- Когда скучно учиться, никто не любит. Я тоже не любила, когда мне было столько же лет, сколько тебе. Учиться тоже надо, но мы постараемся сделать так, чтобы это было интересно нам с тобой обоим, идет?

Филипп де Вальми
Пока гувернантка говорит на английском стоит и хмурится, стараясь уловить смысл среди такого количества новых слов. Но стоит ей заговорить на родном языке мальчика, как он расцветает.
Садится прямо на ковер, уверенный, что гувернантка последует его примеру.
- Хорошо, вот это *поднимает синего высокого солдатика* лейтенант Бонбон. Он очень глупый, но ему всегда везет. А вот это *показывает другого солдатика* Франсуа. Он умный, но генерал Жан-Поль его очень не любит и всегда посылает его в гущу боя.
Не отводя взгляда от ковра.
- А вы не скажете дяде с тетей, что мы говорим по французски, да? Это будет наш секрет? Вы уже с ними виделись?

Линда Мартин
Перед кучей солдатиков:
- А где сам генерал Жан-Поль? Почему же он не любит Франсуа? Они когда-то поссорились? (внимательно следит за выражением лица мальчика, все ли слова ему понятны).
Ты очень даже неплохо говоришь по-английски, думаю, что мы будем практиковаться в беседах, и ты будешь чувствовать себя совсем уверенно. А дядя с тетей... (по-французски) когда они беседовали со мной, то очень настаивали именно на твоем общении по-английски, и я просто не решилась их расстраивать своим знанием французского. Думаешь, зря? Или и правда лучше не стоит афишировать?

Филипп де Вальми
- Генерал Жан-Поль вот этот *достает самого высокого солдатика*, а не любит он Франсуа потому, что тот потом сам станет генералом. И он завидует.
Намеренно все говорит по французски. Внезапно оборачивается, улыбается, говорит по английски, очень чисто, потому что давно подготавливал слова.
- Я думаю не стоит им ничего говорить. Вы моя гувернантка и я вам разрешаю говорить со мной по французски.

Линда Мартин
Хлопает в ладоши, говорит по-французски:
- Договорились. Я думаю, нам удастся сочетать оба языка так, чтобы тебе и тренировки в английском хватило, и можно было просто поболтать без напряжения.
(рассматривает внушительного генерала, по-английски): Почему же он завидует? Может, он сам дослужился (дублирует французским словом) до генерала нечестным путем?

Филипп де Вальми
Твердо.
- Нет. Он знает, что полк будет принадлежать Франсуа. Поэтому он не любит Франсуа.Он придумывает в чем Франсуа виноват и ругает его.
Щелкает по носу генерала так, что солдатик падает.
- А вы научите меня английским играм?

Линда Мартин
Аккуратно ставит Франсуа и Бонбона на столик.
- Легко. Некоторые ты, наверно, и сам знаешь, в них все играют, в любой стране. У тебя есть мячик? Можем сыграть в "я знаю пять названий", мы играли в школе.

Филипп де Вальми
Вскакивает.
- Поиграем здесь или во дворе? А играть будем по английски?

Линда Мартин
Оглядывает довольно просторную комнату:
- Можно и здесь. Конечно, по-английски, иначе будет слишком просто, по-французски любой ребенок справится (хитро улыбается).

Филипп де Вальми
Смеется.
- Давайте по английски. Я хорошо знаю английский.
Довольно откровенно гордится своими знаниями.

Линда Мартин
Берет мячик, шлепает его ладошкой об пол, объясняет:
- Я говорю: "Я знаю пять имен актеров кино", бросаю мячик тебе (кидает так, чтобы Филипп точно поймал). Ты перечисляешь пять имен, с каждым именем бьешь мячиком об пол. Потом придумываешь задание для меня, что угодно - "я знаю пять названий овощей", или "пять названий французских рек", и кидаешь мячик мне, а я отбиваю пять названий. Кто первый сбивается или упускает мячик, тот проиграл.

Филипп де Вальми
Криво улыбается.
- Я ни разу не был в кино. Мама говорила, что мне еще рано. А потом... потом тоже не был.
Бьет мячик об пол.
- Я знаю пять названий овощей: огурец, помидор, капуста, арбуз, лимон.
Победно бросает мячик обратно Линде.

Линда Мартин
Про себя тихо ахает и корит себя за бестактность. Стараясь сгладить неловкость, шлепает по мячику:
- Я знаю пять диких животных: волк, лиса, рысь, медведь, кабан. (каждое название дублирует французским словом, отбивая для него дополнительный удар мячом об пол).

Филипп де Вальми
Жульничает, чтобы поменьше говорить по английски.
- Я знаю пять героев: Демулен, Марат, Робеспьер, Дантон, Бонапарт.

Линда Мартин
Раскусив хитрость мальчика, отстукивает мячиком:
- А я знаю пять названий цветов: роза, лилия, тюльпан, пион, ландыш. А ты знаешь пять домашних животных?
(перебрасывает мячик обратно).

Филипп де Вальми
- Домашние животные...
Вспоминает самые первые уроки английского.
- Кошка, собака, лошадь, еж, белка. А у нас охотятся на... *силится выговорить сложно англиское слово* на белек.
Продолжает стукать мячом, отворачивается, смотрит в пол, говорит по французски.
- А вы будете запирать мою дверь? Я просил Франсуазу и она запирала. А когда ее уволили, я снова стал видеть кошмары.

Линда Мартин
Перехватывает мячик, тараторит скороговоркой:
- Я знаю пять названий французских рек: Сена... ой, не знаю. Проиграла. (разводит руками, мячик укатывается в угол).

Осторожно:
- А ты сам не запираешься изнутри? Мне выделили комнату рядом с твоей, ты всегда сможешь постучаться ко мне, если приснится кошмар. Знаешь, есть такое поверье, что если рассказать страшный сон кому-нибудь в течение часа после того, как он приснился, то он уйдет и никогда больше не вернется. Ты так пробовал?

Филипп де Вальми
Кивает.
- Франсуазе. Но только наутро. Я ее звал, а звука не было. Они приходят и смотрят на меня.
Пытается сменить тему, подбегает к окну.
- Пошли гулять, мисс... Линда? Я вам покажу Вальми.
Вспоминает, что он здесь хозяин и становится более степенным.
- Я надеюсь, что вам понравится в Вальми.

Линда Мартин
Протягивает руку:
- Проведешь мне экскурсию? Если захочешь, расскажешь мне про... них. Хочешь, придумаем какую-нибудь систему знаков - например, особый стук в стенку, или протянем веревочку, к которой привяжем колокольчик? Тебе даже звать не надо будет, только слегка потянуть. Я услышу и приду.

Филипп де Вальми
Вовсе не хочет выглядеть испуганны мальчиком, а потому с важной гордостью протягивает руку, чтобы мисс Мартин могла на нее опереться. Произносит четко взявшуюся откуда-то в голове вежливую английскую формулу.
- Я покажу вам Вальми.
Бросает быстрый взгляд на Линду и тихо, так что можно не столько расслышать, сколько угадать по движению губ, произносит: "Спасибо".

Линда Мартин
Кивает, церемонно опирается на протянутую мальчиком руку так, чтобы он почувствовал себя настоящим взрослым джентльменом, и следует с ним, куда он поведет.

Линда и Рауль. Парк.

Рауль де Вальми
- Девушка! Куда же вы прыгаете, прямо под колеса! Это очень рискованный аттракцион, могу вас заверить!

Глушит мотор, выходит из машины.

Линда Мартин
Запоздало вздрагивает.
- Ой, я... случайно. Я вас не заметила, здесь очень редко проезжают машины, и...

Рауль де Вальми
Присаживается на корточки, осматривает что-то под колесами.
- ...И проходят люди. Вы не похожи на лесничего, а бродите в потемках по зарослям. Это, мягко говоря, недостойное занятие для очаровательной дамы. Именно такие барышни привлекали в сказках активность волков, оборотней и иже с ними нечисти.

Линда Мартин
Пожимает плечами:
- Здесь довольно спокойно, и в вечернем моционе я не вижу ничего плохого.
(сердится на себя за то, что как будто оправдывается).
- И я уже не верю в сказочную нечисть, а дикие животные не подходят близко к поместью.

Рауль де Вальми
- А дикие люди?
Оборачивается, приближаясь к Линде.
- Необузданные. Неоседланные.

Делает два шага назад.
- Так вы обитаете в поместье? И не понаслышке знаете моих папеньку и дядюшек, количество которых, к сожалению, имеет тенденцию к снижению...
Линда Мартин
Инстинктивно слегка отклоняется назад.
- Вот вы сами и ответили на свой вопрос. Думаю, ваших родных при всем желании трудно причислить к диким людям, а посторонние здесь не бывают. Я работаю здесь гувернанткой у Филиппа, обучаю его английскому языку. А вы его брат? Дядя?

Рауль де Вальми
- Я его...

Прикидывает возрастную разницу.

-... Как ни удивительно, кузен. Мой отец озаботился пополнением семьи несколько ранее, нежели дядя Этьен.

Немного помолчав:

- И что же, сей сумрачный час не идеальное ли время для обучения маленького остолопа языку?

Линда Мартин
Стараясь, чтобы слова прозвучали не слишком резко:
- Для остолопов - может, и идеальное время, но Филипп к таким не относится. Он и днем достаточно много занимается, куда успешнее, чем большинство его сверстников. Разве вам в его возрасте не полагалось хотя бы немного свободного времени?

Рауль де Вальми
Усмехается.
- Ночью-то? Всеконечно. Но - под одеялом. Хотя меня баловали куда как меньше.

Помолчал.

- На его худые плечи свалилось слишком много. Пожалуй, это верно, Филиппу действительно необходимо время для неглубоких погружений в себя. На первое время.

Ковыряет носком туфли узловатый корень дерева.

- Что ж, неудавшаяся жертва, не желаете ли прокатиться с безуспешным убийцей к месту общего назначения?

Линда Мартин
Улыбнувшись:
- Вы даже не представляете, как приятно звучат слова про неудачу в данном контексте! Почему бы и нет, если вы тоже направляетесь в поместье?

Рауль де Вальми
"Ночь, копна, он, она..."

Потряс головой, отгоняя пошлые мысли и радуясь лесонасаждениям вокруг.
Пригласительно открывает дверь на переднее сиденье.

Линда Мартин
Усаживается в машину, изящно подобрав юбку.
- Вы давно не были дома?

Рауль де Вальми
Вглядывается в дорогу.
- Я живу в Бельвине, это в Провансе. Вальми [мы же вроде как в нем? у мастера довольно путаные наводки] - владение безвременно почившего дяди Этьена , которое мой отец отчего-то считает не менее своим.

Поджимает губы, ведет машину дальше.

Линда Мартин
Смотрит в окно, время от времени незаметно поглядывая на Рауля. Решает не вмешиваться хотя бы сходу в дела семейные:
- В большой семье нередки подобные сложности и... недопонимания. А выросли вы тоже в Провансе, или здесь?

Рауль де Вальми
- Отец жил на два дома и меня пытался к этому приучить. Спасибо матери, она научила отличать своё от чужого. Вальми в ближайшем будущем станет принадлежать Филиппу, и коляску с отцом я укачу из имения даже вне его собственного желания.

Линда Мартин
- Почему? Разве здесь ему плохо?
Рауль де Вальми
На секунду выпустив руль, разводит руками.
Внезапно поворачивает голову и смотрит на девушку.
- Рауль.

Линда Мартин
- Ах да... Линда. Линда Мартин. Осторожнее, здесь скоро крутой поворот.
Наверно, я задаю слишком много вопросов... Простите мое любопытство.

Рауль де Вальми
Смеется.
- Да, я предпочел бы, чтобы Ваш язык занимался крабовым суфле и бокалом муската. К примеру, завтра, когда у Филиппа традиционное свободное время вечером.

Линда Мартин
Вскидывает бровь на начало фразы, но, услышав продолжение, улыбается:
- Приглашаете составить вам компанию? Охотно. Если, конечно, это не будет противоречить каким-нибудь семейным планам.

Рауль де Вальми
Натурально изображает улыбку до ушей.
- Это будут планы, находящиеся на орбите выше семейных, Линда.

Давит на газ. Елки мелькают.

Линда Мартин
Машинально придерживается рукой за дверцу машины.
- Главное, добраться до этой орбиты благополучно, на такой-то скорости. Вы всегда так отчаянно водите, или только по знакомым дорогам?

Рауль де Вальми
- Всегда. Жизнь слишком коротка, чтобы бить по тормозам. Особенно когда эту жизнь все волей-неволей стремятся укоротить. Как, например, я вашу - пятью минутами назад. Или вы мою - сейчас и еще сутки до того момента, пока гарсон не примет наш заказ на крабов.

Играется с ближним-дальним светом, распугивая редких ночных птиц.

Линда Мартин
- У высокой скорости только один минус - вы можете слишком быстро добраться до места назначения. Вот и поместье. Пеший моцион отсюда был намного дольше.

Внимательно смотрит на Рауля.
- До завтра?

Рауль де Вальми
Мысленно расстегивая Линде молнию на платье, примеривает вместо него фамилию "де Вальми". Утвердительно кивает.

- Спокойной ночи и мимолетного дня.
Рауль и Леон. Гостиная.

Рауль де Вальми
- Папа, ты здесь?

Леон де Вальми
Коляска стоит у камина. Предупредительный слуга на расстоянии оклика, готовый исполнить любой приказ.
Нарочито медленно, словно нехотя, Леон обращает взгляд на сына, говорит холодно:
- Здесь, конечно. Окончательно слился с интерьером, раз уж ты меня не заметил.

Рауль де Вальми
- Тебя пора подстричь. Если, конечно, тебе не жалко потратить два гроша на эту, в общем, необязательную процедуру.

Леон де Вальми
- Ты за этим пришел сюда? Решил подзаработать карманных денег?
Ухмыльнувшись, снова отворачивается к камину.

Рауль де Вальми
Брезгливо, вполоборота:
- Все лучше в карман, нежели..

Леон де Вальми
- Нежели мне? Ты опять об этом? Как девица навязчив, ей-богу.

Рауль де Вальми
- Ты про Элоизу? Она разве не с тобой воедино покупает золотые кирпичи для Вальми?

Леон де Вальми
- Вальми может стать твоим, дорогой мой сынуля. После смерти папочки, разумеется, но... Разве это *окидывает взглядом хозяина шикарно обставленную комнату* не лучше той дыры, за которую ты так беспокоишься?

Рауль де Вальми
- Папа, очнись. Вальми - владение дяди Этьена, царствие ему. И Филиппа, как я понимаю. Перестань присваивать себе чужое, ты всю жизнь жил своим трудом, что на тебя нашло?

Леон де Вальми
Понимает, что ненароком проболтался. Мысленно захлопывает все двери и ставни, Рауль всегда был проницательным мальчиком.
- Я неудачно пошутил. Так о чем ты хотел поговорить, Рауль? Непохоже, что зашел справиться о здоровье папы.

Рауль де Вальми
Поправляет картину.
- Мой папа выглядит бодрым и жизнерадостным. И строит планы на дальнейшее счастливое существование в мире живых. Не очень-то... - проверяет пыль на вазах - Не очень заботясь о потомках. Хотя, безусловно, за семенную жидкость, ставшую мной, кроме тебя, благодарить некого.

Леон де Вальми
- Я-то как раз забочусь о потомках. И делаю это тщательнее, чем ты можешь предположить, - совершенно нейтральным тоном информирует сыночка Леон.

Рауль де Вальми
Отворачивается от отца.
- Племянников, значит, ты ни во что не ставишь. Хорошенькое дельце, а говорят, нужно уважать родителей. А за что? За транжирство в надежде присвоить чужую собственность?

Леон де Вальми
Вдыхает и выдыхает, чтобы сдержать гнев. Голос обжигает льдом:
- Как ты разговариваешь с отцом? Между прочим, Бельвинь принадлежит мне. Или ты уже считаешь его своей собственностью?

Рауль де Вальми
Смотрит на предка сверху вниз.
- А фамилия - мне. Нам с Филиппом. Знаешь, существуют прецеденты, когда права собственности переходят к наследникам по состоянию здоровья - физического или... ммм... умственного - владельца.

Леон де Вальми
Откатывается подальше, окидывает сына презрительным взглядом:
- Вздумал мне угрожать! Боюсь, дядюшка Ипполит не поддержит твою, без сомнения, оригинальную идею. Да и Элоиза тоже. А слов одного вздорного мальчишки вряд ли окажется достаточно.
Знаком подзывает слугу и покидает залу, на прощание окатив Рауля еще одной волной холодного презрения.

Рауль де Вальми
В задумчивости прикуривает от полена в камине.

Филипп де Вальми

- Разожми руки, Филипп.
- Тогда я упаду.
- Да. И будешь вместе с папой и мамой, разве ты не этого хочешь?
- Заткнись. Я тебя выдумал, исчезни.
- А с кем ты тогда будешь? Хочешь остаться один? Думаешь, выдумаешь кого получше?
- Я не хочу падать и умирать.
- У тебя нет выбора. До утра тебя никто здесь не найдёт, а за это время ты успеешь упасть.
- Меня найдут.
- Да ну? Попробуй снова кого-нибудь позвать. Они все в доме, а ты висишь снаружи, они тебя не слышат и до утра не узнают, что ты тут висел.
- Я не могу никого звать. Ты что не знаешь, что у меня голос пропал уже давно?
- Вот именно. Разожми пальцы.
- Не буду.
- Почему?
-Потому что ты мне это приказал. Потому и не буду.
- Лучше оставаться живым всем назло, Филипп? Представь, как все они обрадуются, когда тебя не станет.
- Мисс Мартин не обрадуется. Дядя Ипполит не обрадуется.
- Мисс Мартин найдёт нового воспитанника, она бы и так его нашла, даже если бы ты не упал. Когда бы вернулся дядя Ипполит, то она бы ушла. А дядя Ипполит просто узнает, что с тобой произошло и так и будет ездить по своим экспедициям.
- Не разожму, заткнись.
- Ты плачешь? Плакса. Вальми не нужен такой плаксивый хозяин поместья.
- Ты кто?
- Считай, что твой ангел-хранитель.
- Нет, раз я тебя выдумал, то дам тебе имя. Тебя будут звать капрал Подлец.
- Почему такое неблагозвучное имя?
- Потому что ты гадина, я не хочу падать. Кто-нибудь придёт, меня найдут и тогда тебе придётся исчезнуть. Навсегда.
- Кто придёт? Папа с мамой? Они тебя бросили. У тебя уродливая морда, которую они не смогли переносить. Потому они уехали. И врезались во что-то. Если бы ты не родился, они были бы живы.
- Врёшь, капрал. А если и так, то я не буду разжимать пальцев, я не хочу с ними встречаться, раз они меня не любили.
- Считаешь, что они тебя бросили?
- Да.
- Тебя все бросят. Ты здесь никому не нужен.
- Я нужен Вальми, я хозяин Вальми.
- Ты глупый мальчишка.
- Да. Но я хозяин Вальми. Здесь всё моё и даже эти обрушившиеся перила, мои. А потому кто-нибудь придёт. А теперь, капрал, убирайся. Убирайся прочь, потому что кто-нибудь придёт. *долгое молчание* Ты здесь, капрал? Я хочу ещё кого-нибудь выдумать. Мне страшно. Я не хочу падать. Если я упаду, они даже не узнают, что я был храбрый и я так долго цеплялся. Скоро рассветёт и тогда меня спасут. Мне страшно. Мисс Мартин. Мадлен. Дядя Леон. Тётя Элоиза. Придите кто-нибудь. Капрал… Я не хотел тебя прогонять. Вон, кажется, свет включили в моей комнате, сейчас они заметят, что меня нет в кровати. Я храбрый, я хозяин, я взрослый, я должен быть сильным. Мне никто не нужен, я справлюсь сам. Я хозяин Вальми. Я сильный. Я хозяин Вальми.

Линда, Рауль, Филипп. Детская. Вечер после Летнего бала.

Рауль де Вальми
- Фил! Смотри, что я принес!

Опускается на колени, достает из бумажного пакета лимонад и печенье.

- Линда, вы же не против?

Линда Мартин
- Конечно, не против, с чего бы? Думаю, здесь нам всем будет ничуть не хуже, чем среди толпы народа.
По-женски ловко складывает из бумаги изящную вазочку и пересыпает туда печенье.
- Ты не слишком устал, Филипп?

Рауль де Вальми
Наигранно строго:
- Мисс Мартин, приготовьте мне на утро примочки с камфорой, в случае, если у меня будет ломить ноги.

Улыбается и, так, чтобы не заметил Филипп, легонько щиплет Линду пониже талии.

Линда Мартин
Изгибает бровь, шутливо:
- Неужели несколько танцев так вымотали вас, мистер Вальми? Как-то вы не выглядите особо измученным.

Филипп де Вальми
Вскрывает лимонад и бойко говорит по французски.
- Линда не твоя горничная, Рауль. Попроси у тети Элоизы, чтобы она прислала к тебе Мадлен делать примочки.
Застывает с открытой бутылкой в руке.
- Так мы будем есть?

Рауль де Вальми
- И пить!
Протягивает Филу стакан. Необходимо научить мальца понятию "разливающая рука", это очень пригождается в жизни. Позже.

Линда Мартин
Непринужденно закидывает ноги на пуфик.
- Вечер был прекрасен. Думаю, буду вспоминать это поместье с особыми чувствами.

Приподнимает стаканчик с лимонадом на уровень глаз.
- За то, чтобы всё было хорошо?

Рауль де Вальми
Кивает одними глазами.
Глоток.

- "Буду вспоминать..."?
Непонимающе смотрит на Линду.

Филипп де Вальми
Не замечает обмена взглядами между старшими.
- И пить!
Наливает лимонад. По всем трем стаканам. Кажется не всем одинаково, но достаточно близко к идеалу. Утыкает нос в свой стакан, бормочет, напустив на себя независимый вид.
- А после лимонада кошмары не снятся?

Рауль де Вальми
Гладит мальчика по волосам. "Как мой беспутный отец может пренебрегать интересами этого ангела во плоти?"

Линда Мартин
Пожимает плечами:
- Это не от меня зависит - останусь я здесь или нет. Что решит ваш дядя Ипполит.
Слегка кокетливо:
- Будете скучать по мне?

Ласково улыбается Филиппу:
- У нас столько лимонада нет, чтобы после него приснился хотя бы малюсенький кошмар.

Филипп де Вальми
Недовольно встряхивает головой. Бормочет негромко, чтобы одновременно не обидеть кузена, но и не утратить своего положения.
- Я уже взрослый.

Филипп де Вальми
Радостно приканчивает лимонад у себя в стакане. Ему явно хочется попробовать печений, но он не решается взять их раньше остальных. В нелегкой борьбе с этикетом найден выход. Он берет поднос и поочередно подходит к старшим.
- Мисс Мартин, вы не хотите печений?
Потом подходит к Рауля.
- Кузен?
Только затем берет угощение и для себя.

Линда Мартин
Берет печенье, задумчиво вертит его в руках, вполголоса:
- Рауль, можно ли надеяться, что вы будете внимательны к Филиппу?

Рауль де Вальми
Достает и будто бы нечаянно выпускает из рук монетку.

- Фил, шустрый, будь добр, достань монетку из-под кровати, мне не залезть. Она будет твоя.

Пока мальчишка занят, быстро целует Линду в мочку уха.

- Без внимания Филипп не останется. Я обеспечу ему лучшие развивающие игры. Если папенька соизволить тряхнуть нашей общей семейной мошной, то, возможно, мы подберем Филу учебную поездку, например, в Эдинбург. Языковой лагерь и экскурсионные программы.

Филипп де Вальми
Залез под кровать, нашел монетку. Лежит на животе, про себя считает до двадцати пяти. Только потом шумно и медленно вылезает.

Линда Мартин
Прижимает палец к губам Рауля:
- Я имею в виду - проследить, чтобы он был в безопасности. Меня смущают... некоторые случайности.

Рауль де Вальми
Пузырики газа щекочут ноздри.
- Что еще за случайности? Удивительные соприкосновения детского лба с внезапно возникающими из ниоткуда дверными ручками?

Филипп де Вальми
Скинул домашние ботинки, залез с ногами на кровать. Печенье крошится и Филипп еще не знает, что постель с крошками не слишком удобное ложе для сна.

Линда Мартин
Поглядывая на Филиппа:
- Почти... Нет, конечно, это может быть и случайностями, но всё равно...
Однажды мы гуляли по лесу, и Филипп чудом избежал пули. Стрелявшего так и не нашли, решили, что это был какой-то браконьер, но мне с тех пор неспокойно. И еще тот случай с обвалившимся балконом...

Рауль де Вальми
Рассыпает монеты. Как удачно иметь при себе мелочь.
- Фил, у меня ужасно дырявые карманы, а тебе не будут лишними карманные деньги. Поможем друг другу?...

Вот так.
- Пуля?! Балкон?! Да кого стрелять в этих лесах, дядюшки извели даже ежей...

Линда Мартин
- Это два разных случая. Две случайности похожи на закономерность, или я слишком мнительна? Сначала мальчик едва не попадает под случайную пулю в тишайшем месте, потом под ним обваливается балкон... Как-то не очень похоже на программу развлечений, правда?

Филипп де Вальми
Недовольно буркает.
- Я не буду больше лазить за твоими монетами.
Укрывается одеялом, из под которого доносится хруст печенья.

Рауль де Вальми
Наощупь находит голову Филиппа, ерошит одеяло над волосами.

- Довольно глупо и вместе с тем бессмысленно жестоко, если бы на Фила перешли "долги" его отца, если таковые имели место...

Прихлебывает лишившийся газа лимонад.

Филипп де Вальми
Смеется под одеялом. Потом приоткрывает щелочку, откуда смотрит хитрый глаз.
- Я вас все равно не слышу. Здесь под одеялом здорово, когда спать не надо. Рауль, налей мне еще лимонада.
Снова укрывается с головой.

Линда Мартин
Настораживается.
- Долги? Кто-то может желать зла ни в чем не повинному мальчику? Вы что-то знаете?
Проверяет слышимость под одеялом:
- Интересно, вот это печенье похоже на мордочку какого-то зверька...

Филипп де Вальми
Почувствовал, что кто-то подошёл к кровати и выглянул из под одеяла. Услышал последнюю фразу. Вскочил на ноги, схватил бутылку с остатками лимонада.
- На крота она похожа.
Скорчил рожу, мол, целуйтесь на здоровье, я на такие гадости все равно смотреть не буду. Снова спрятался под одеялом.

Рауль де Вальми
Под одеяло:
- Хэй, маленький лентяй! Разливающую руку не меняют! Иначе что-то там будет.

Поверх одеяла:
- Лишь бы не крыша, беседка или метеорит. Это все нелепицы, конечно, мы с дядей Этьеном общались мало, и единственное, что я знаю - ему не было дела до своего поместья. Мой никогда не скучающий отец прибрал имение брата к рукам и начал наводить свои порядки.

Филипп де Вальми
Из под одеяла высовывается рука и ставит на пол опустевшую лимонадную бутылку.

Линда Мартин
Вспоминает Леона де Вальми в инвалидной коляске:
- Удивительная для него активность. И совсем неудивительно, что за всем в таком огромном поместье уследить невозможно. Они мало общаются с мальчиком, поэтому я и прошу, чтобы вы сами по возможности присмотрели за ним. Даже не столько за ним, сколько за его окружением.

Рауль де Вальми
Разводит руками.
- Его окружение - моя семья. В любом случае, у papa довольно скрипучая ось коляски, и навряд ли он способен подкрасться тихо из-за угла.

Линда Мартин
Тихо:
- Я очень надеюсь на вас. Что вы не оставите Филиппа одного.

Рауль де Вальми
Протягивает бокал.
- Еще шипит. Не оставлю.

Линда Мартин
Смотрит поверх бокала на Рауля слегка лукаво и печально одновременно.
- Спасибо. За это... и за всё.

Рауль де Вальми
Слегка лукава и печенька одновременно.
- Ты чудесная.

Филипп де Вальми
Скинул во сне одеяло. Заснул как есть, одетый.

Из журнала доктора Перре.

Вызван к мадам де Вальми. Бледность, вялость, жалобы на плохой аппетит. Месье де Вальми сообщил о хождении во сне, которое возобновилось у жены после долгого перерыва.
Результаты осмотра: пульс ровный, кожа чистая, тонус печени повышенный. Диета и красное вино для поднятия аппетита.
*приписка на полях*Почему я раньше не замечал, какие у неё глаза?

Из дневника Элоизы де Вальми.

Я люблю самолёты. Я люблю их с того дня, как вошла в палату и увидела тебя на коляске. Я вынула из груди сердце и прибила его к искорёженному куску железа, сделавшему тебя моим, теперь уж точно моим, навсегда. Наконец-то я смогу засыпать, не боясь, что ты ускользнёшь от меня под покровом темноты. Леон. Я люблю тебя.

Из журнала доктора Перре.

Снова вызвали в Вальми. Филипп упал с велосипеда, ушиб бедра, наложена фиксирующая повязка. Месье де Вальми попросил меня осмотреть заодно и его жену. Она не встаёт с кровати второй день. Какой у неё голо*зачеркнуто* Тургор кожи низкий, при прослушивании в сердце шумы. Рекомендовано: анализ крови в лаборатории, кардиограмма, усиленное питание, прогулки.
*мелкими буквами* зачем она живёт с этим инвалидом?

Из дневника Элоизы де Вальми.

Уже несколько дней как у меня чувство, что я никак не могу проснуться. Мисс Мартин за обедом попросила стакан воды на французском. Когда я посмотерла на неё, то увидела, что вместо лица у неё лисья морда. Как я раньше не замечала этого сходства? Надо подарить ей лисью горжетку.
Леон, я так ревную тебя к твоему прошлому. Зачем ты был женат, зачем у тебя родился этот отвратительный Рауль. Он похож на гончую, такой нос и близко посаженные глаза. Что ему надо здесь, пусть он уедет, пусть я проснусь.

Из журнала доктора Перре.

Заехал в Вальми сам, под предлогом осмотра Филиппа. Осмотр оказался не нужен, наследный сирота уже скачет, как заяц. К Элоизе меня не пустили, сказали, спит. Оставили обедать. Это де Вальми пренеприятнейший тип. Что она в нём нашла, интересно. И жаркое было пересушено.

Из дневника Элоизы де Вальми.

Ровно пятнадцать штук. Жёлтые, похожие на витаминки. Когда мне было пять, я съела их целую упаковку, меня обсыпало красными прыщиками. Если растворить их в молоке, то Филипп схватится за горло, покраснеет, закашляет, упадёт лицом на стол. У него будут страшно выкачены белки глаз, изо рта пойдёт пена, пальцы сведёт судорогой. А Леон будет улыбаться - так, как всегда улыбается, когда получает то, что хочет. Меня. Вальми. Не закрывайте на ночь окно, пожалуйста.
..............................

Линда Мартин

Это не может быть правдой. Но только это и объясняет все странности. Когда Мадлен пришла с очередной историей про своего жениха, можно было ожидать чего угодно, кроме такого. Что у трезвого на уме... Линда вздрогнула, представив, как абсолютно трезвый Бертрам стрелял в маленького мальчика. По сравнению с этим оболгать Рауля или Уильяма - такая мелочь, но зачем ему это?
Элоиза не спит. Что ей нужно возле комнаты Филиппа? Днем она не очень-то рвется общаться с ним. Филипп, проснись, мой хороший. Нет-нет, ещё не утро. Я просто пришла проверить, не снятся ли тебе кошмары. Ты смелый, а мне вот приснился кошмар. Ну надо же, молоко от тети Элоизы. Хорошо, что ты пил лимонад. Пойдем ко мне в комнату, мне страшно одной. Поспи у меня сегодня, пожалуйста. А чтобы никто не сердился, мы уложим под одеяло в твоей кровати подушки так, как будто ты там спишь.
Четыре часа - конечно, недостаточно, чтобы ребенок выспался, но лучше, чем ничего. Пока Филипп сладко добирает остатки глубокого сна в кровати Линды, сама она собрала корзинку. Кажется, заспанная Мадлен удивилась ночному аппетиту гувернантки, тихонечко намазывающей бутерброды на кухне, и завтра пойдут слухи о её беременности. Усмехнувшись, Линда прихватила маленькую баночку маринованных корнишонов, чтобы не разочаровывать подругу.
Просыпайся, Филипп. Ну да, такое раннее-раннее утро, что ещё темно. Это будет сюрприз, поедем на пикник, а потом к дяде Ипполиту. Настоящее приключение, как мы с тобой читали в книжке про индейцев позавчера. Ну что поделать, мой хороший, если собраться днем, то это уже будет не настоящее приключение. Я принесла тебе теплый свитер - в лесу сейчас прохладно.
Господи, совсем сонный. Я тебя посажу на раму своего велосипеда. Вот и молодец. С тобой никакие приключения и опасности не страшны, Филипп.
Вот видишь, солнце уже высоко, а мы половину пути проехали. Устал? Хочешь есть? Давай устроим привал. Видишь, сыр на бутербродах расплавился, так даже вкуснее, правда? Я взяла только яблочный сок. Черничный вечером у дяди Ипполита попросим. Ну, подремли чуточку, давай я расстелю свою куртку, чтобы тебе не на голой земле спать. Я тебя разбужу, когда надо будет ехать дальше.
Добрый день, мсье. Собираете грибы? О, мы вам не конкуренты, вот как раз неподалеку увидели поляну с отличными боровиками, но не взяли ни одного. Мы с племянником решили выбраться на пикник, пока погода позволяет. Да что вы говорите? В поместье Вальми гувернантка похитила мальчика? Какой ужас, вы правы. Нельзя доверять своих детей кому ни попадя. Они обратились в полицию? Абсолютно верно, нельзя терять ни одного часа, я бы тоже сразу же начала поиски. А поляна с боровиками вооон там, за теми соснами. Не отвлекайтесь на сыроежки по пути, только корзину забивать зря. И вам всего доброго.
Просыпайся, Филипп. Ну же, доспишь вечером у дяди Ипполита. Нам уже осталось ехать совсем чуть-чуть. Ты прав, нельзя оставлять следов от пикника, настоящие индейцы так никогда не делают. Видишь, я сложила бумагу от бутербродов обратно в корзинку. Вот, для тебя еще осталось яблоко. Садись на раму, и поехали. Скоро, скоро приедем. Дядя Ипполит очень обрадуется сюрпризу.

Рауль и Леон. Гостиная.

Рауль де Вальми
Курит, даже не пытаясь подкатить коляску отца поближе.
-... ... ... Какого чёрта.

Леон де Вальми
- Да, я тоже не ожидал такого выверта. Эта мисс Мартин казалась чудесной женщиной...
Вздыхает и разводит руками.

Рауль де Вальми
- Папенька... каждая наша встреча - всё нелегкая. Тебе не кажется?

Леон де Вальми
- Да, повод тяжело назвать радостным. Но ты здесь нечастый гость, так может, в этом дело?
Добавляет с кривой усмешкой:
- Сынок.

Рауль де Вальми
Выдыхает клубы дыма через раздувшиеся ноздри.
- Верно, нечастый, и не могу ответственно проследить, какого черта ты здесь творишь.
Леон де Вальми
Коляска отчаянно скрипит при повороте, нужно смазать. О чем я думаю?
- Закрываю глаза на твои шашни с гувернанткой, которая в итоге похищает моего племянника! Тебе стоило быть разборчивее в выборе... кхм. Даже и не знаю, как это назвать.

Рауль де Вальми
- Назови это "беспрепятственная экспансия в поместье Вальми". Удачное совпадение, не так ли? Первый наследник таинственно исчезает, на радость горящему от желания Леону де Вальми.

Леон де Вальми
Говорит безразлично и немного устало:
- Напряги хоть раз в жизни голову, а не другой орган. Какая мне выгода от пропажи Филиппа? Он ведь наверняка жив. И скоро твоя ненаглядная англичанка потребует за него немалый выкуп.

Рауль де Вальми
- Ненаглядная, способная палить по детям из ружья и обваливать балконы, думаю, способна прийти и взять выкуп собственноручно, а не ждать случая его потребовать. Что-то не вяжется, отец.

Смотрит papa в так и нестриженую чёлку.

Леон де Вальми
Раздраженно:
- Я уж точно не специалист по психологии распутных гувернанток-похитительниц. Искать логику в ее поступках или злой умысел в несчастных случаях по меньшей мере глупо.

Рауль де Вальми
Вздергивает брови.
- Так в ЕЁ я и не ищу.

Леон де Вальми
- Надеюсь, ты ищешь собственный здравый смысл и рассудок, и вы наконец встретитесь после долгих лет разлуки. Я готов выставить по такому поводу пару бутылок вина, которое запрятал еще твой прадед.

Рауль де Вальми
Печально качает головой.
- После Вас хоть потоп, papa?

Леон де Вальми
- Дорогой мой сын, ты начинаешь утомлять папочку. На десятый раз я и обидеться могу, звание заслуженного детоубийцы вряд ли способно кого-то развеселить.

Рауль де Вальми
Прохаживается, выбивая носами и каблуками медленный выверенный ритм.
- Все же ты спятил. Еще, слава богу, ни одного покойника со времен дяди Этьена. Ты паникер, отец. Жадный паникер.

Леон де Вальми
Скрещивает руки на груди, наблюдает за Раулем с холодным интересом. Как за змеей в террариуме. Молчит.

Рауль де Вальми
- Как только Линда вернется - а она вернется - я сделаю ей предложение. И гори твои поместья разноцветными огнями.

Леон де Вальми
Усмехается:
- Это твой выбор, неволить не стану. Да и не сумею, если даже захочу.
С сожалением указывает на неподвижные ноги.
- Если, конечно, она вернется. Зачем тогда было бежать?

Рауль де Вальми
Бросается к отцу, трясет каталку.
- Ее сверкающие пятки слепили тебе глаза?!? Скажи! Скажи! Обоснуй хоть на йоту бред, который ты несешь!!

Леон де Вальми
Ошарашен этим приступом ярости, но умудряется держать себя в руках. Отстраняет Рауля:
- Я не намерен и дальше обсуждать это с тобой. И меня не меньше тебя беспокоит, где сейчас Филипп... и, соответственно, мисс Мартин. Хочешь ты в это верить или нет.
Ровно секунду смотрит в глаза сына, а затем самостоятельно выкатывается прочь. Коляска скрипит и раскачивается.

Рауль де Вальми
Не разжимая губ:
- Надеюсь, ты за обещанным вином.

Рауль де Вальми

Я люблю Фила. К благородному чувству слепой преданности старшего кузена младшему с недавних пор примешиваются ноты отеческого попечительства, которых отныне Филиппу будет не хватать. Пусть же этой ночью он вдосталь получит лимонаду и печенья – прямо под одеялом, как любит, и как ему больше никто не запретит.
Мы сидим на полу. Полусемья. Я бы хотел прожить с Линдой остаток жизни и неоднократно в шутку намекал ей, что у нее был скудный выбор: или я, или корчи под передней осью моего авто. Линда разумно предпочла первое; так важно порой не переехать впотьмах свою судьбу. Сию минуту эта девушка мне ближе всех ныне живущих, - включая Фила, но, конечно, благодаря гендерной сочетаемости. Мне легко вообразить, будто Филипп – наш сын, и стены поместья принадлежат нам троим, а за стенами лес, где охотники перебили даже ежей, и лесник, которого мы приглашаем на чай.
Фил фыркает в стакан и крошит в газировку печенье. Поневоле усмехаешься и фыркаешь сам. Вскоре окружающее пространство усеяно микроскопическими, плоскими каплями сладкого напитка, отчего босые подошвы детских ног соберут на липкую жижу всю вековую пыль поместья. Я подбрасываю монетку, с притворным ненароком отправляя ее под кровать. Секундой позже под ложем исчезает и кузен.
Я люблю поцеловать Линду с оглядкой на присутствие посторонних. В этом есть изюминка – особенно если это Филипп. Круглые от удивления глазки и губы, скривившиеся в притворном пренебрежении к происходящему. Это если в кармане не завалялось монетки или иного увлекательного занятия для дошкольника.
Дядя Ипполит, скитаясь в дальних странах, ухитряется руководить обслугой в самом неприятном ключе: ребром стоит вопрос о необходимости гувернантки для Фила. Вместе с тем Линда опасается за моего брата: по ее заверениям, в мальчика стреляли и под ним обрушивали балкон – полуфантастическая манифестация беспричинной злости в сторону невинного ребенка. Не имев печали стать свидетелем хотя бы одного из перечисленных событий, я всё одно верю Линде как себе самому. Жизни Фила угрожает некто, и это – беспринципный маньяк.
Когда усилители звука будут доступны каждому, одно лишь потенцированное шипение лимонада те самые маньяки станут использовать для нагнетания мрачной атмосферы. Сейчас мрачная атмосфера плещется в стаканах, и каждый забавляется с ней во что горазд. Я подумал, как бы то ни было безрадостно, об отце. Леон де Вальми в «окружении» супруги забавлялся во что горазд с родовыми поместьями собственных братьев, не все из которых дотянули свой век до настоящего момента.
Филипп, Вам спать на одной кровати с крошками! Справится ли столь юный мсье с подобной незаурядной задачей? Будь покоен, Рауль, для де Вальми не существует ничего непреодолимого!
Даже мягкосердия.

Леон де Вальми

Вокруг расставляют флажки, и мелькают огни где-то у опушки леса. Леона де Вальми загнали в угол, бежать некуда: всюду охотники, а он совсем один против них.
Забегал бы, заметался кругами, если бы не скрипучие колеса, которые все недосуг заставить смазать нерадивого слугу, да запертая дверь. Словно лапой угодил в капкан.
Они что-то обсуждают снаружи, думают, что делать с ним, как поступить – вечный неудачник Ипполит, приблудная гувернантка да сынок Рауль. Распирают смешанные чувства: переярок оказался не так уж глуп, но недостаточно решителен. Уже не схватишь в зубы пушистый загривок и не утащишь за собой в безопасное логово, которое приберег именно на такой случай. И прощать его нельзя, щенок вздумал скалиться и рычать на папу, а значит, и поделом ему.
Невыносимо отдавать поместье в руки слабаков и трусов, которым просто повезло. Они ни за что не перехитрили бы Леона де Вальми, не додумались бы куцыми своими умишками, если б не случайные подарки судьбы и промахи его нареченной курицы. Почему было не загрызть ее, напиться горячей хлещущей крови из горла? У нее нет крыльев, а ее ноги Леону оказались без надобности. Теперь уж он справится со всем сам.
Вскрыть дверь – всего пара пустяков, этим они с братьями баловались с детства. Слава прогрессу, спуститься по лестнице можно и на скрипучей колымаге. У ворот ждет верный Бертрам, не подвел хозяина в этот раз. Остается только последний подарок любимому семейству. Леон не очень-то верит, что его затея выгорит дотла, но не может отказать себе в эффектном прощании. Звон разбитого стекла возвестил о том, что волк вырвался из кольца и уходит по глубокому рыхлому снегу. За его спиной, грозя подпалить хвост, ревет и хохочет пламя. Занавески занялись быстро, и комната Леона уже полыхает. Пока охотники сообразят, в чем дело, позади останется только пепел.

@темы: реинкарнация

---

Надоело влюбляться, у меня уже диатез...//__=

@темы: опизденение леса

---

Мари, штоэта?

20.11.2011 в 23:50

Пишет  V01dem4r:

Пишет  Каздалевский:

Они пришли

---

Игра прошла

Я трижды кончил от игроков и от игры.

@темы: реинкарнация

---

Ойбля, играем.

Англия 19 век, упор на легенды. Ай-ай.

---

У всех есть свои болевые точки.

Пишет  Федя Сумкин:

10.11.2011 в 12:56

Я просто слишком много вижу вокруг жертв воспитания. Так что, именно, не насрать. Если нас лечат люди со специальным образованием, чинят наши машины - со специальным образованием, то почему вам так посрать на своего ребенка, что вы беретесь его растить не имея специального образования? Почему, лечить переломы нормально в больнице, а воспитывать - дома. Дико же. Ну и, разумеется, я говорю, не учитывая эмоциональную сторону дела. Ничего, ради грамотного воспитания людей можно и потерпеть.

URL комментария

Есть желающие высказать мне какое я говно?

@темы: Помощь зала

---

Опрос

Скажите, люди, есть ли у вас кто-то или что-то, у кого вы не боитесь и не стесняетесь безоглядно чего-то просить. Чего угодно. Может, это ваши родители\бабы-деды? Может мистические какашки Великого Орла? Может, судьба, жизнь, небо, удача? Начальники, друзья, Боги?


Или нет таких?

Боитесь просить, потому что за всё нужно расплачиваться. Не просите, потому что гордые или застенчивые?

@темы: Помощь зала

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

трогательно

06.11.2011 в 17:20

Пишет  stialaila:

Тоже искала СПН, чта эта?

05.04.2011 в 16:38

Пишет  Эйхе:

И уносят меня, и уносят меня В цветную звенящую хрень...)))))

04.04.2011 в 22:38

Пишет  МКБ-10:

найдено по запросу "спн", меня унесло хД

04.04.2011 в 10:30

Пишет  ВедЪма:

Автор: Undel
Моя френдлента

«Шесть утра, почти рассвет.
Мне ложиться или нет?»,
«Не была в сети два дня,
Что случилось без меня?»

«Понедельник – день тяжелый»,
«Отвела ребенка в школу»,
«Вышел новый Вонг Карвай»,
«Мозг мой съели шинентай!».

«Голый Джаред Падалеки»,
«Дин и Сэм – любовь навеки»,
«Критик фиков – идиот»,
«Это мой любимый сКот».

«Если туп студент, как палка…»,
«Вот, качайте, мне не жалко»,
«Боже, скоро будет фест»,
«У Свенгали дивный текст».

«Я купила Тоши глазки»,
«Иллюстрации из сказки»,
«Черт, не грузится Ютуб!»,
«Как быстрей разделать труп?».

«Это гоблин на летучке»,
«Шеф довел меня до ручки,
Разберемся с этим так:
Ты – начальник, я – маньяк».

«Я люблю свою работу»,
«Мои лондонские фото»,
«Продолженье Аллес Шварц»,
«Как же плющит с Лив он Марс)))))))))))))».

«Посмотрите, танцы в паре»,
«Там по ссылке милый Снарри»,
«Поскорее бы сыграл
С Ливерпулем Арсенал».

«Мой любимый перс Гаара»,
«Хаус/Уилсон - это пара»,
«С днем рождения, всех благ!»,
«Там у Ро структурный баг».

«У меня выходит книшшка»,
«Жизнь - дерьмо, но это слишком.
Все на свете прах и тлен…»,
«Что такое СПН?».

«Улетаю на Багамы»,
«Вот подборка: Джин и Каме»,
«Протекает потолок»,
«Обоснуй опять отжог».

«Бомж в платке Пако Рабанна»,
«Драббл про Черного Декана»,
«Девочки, спасибо всем»,
«Обновленье СЦМ».

«Это аццкий Сэм на троне»,
«Есть вопросы о каноне?»,
«Принимать экзамен – ад»,
«Аффтар жжот, как Герострат».

«Мне обидно за науку»,
«Ненавижу эту суку»,
«Вы забавные, друзья.
Не забавна только я».

«Выживу – поставлю свечку»,
«О мой бог! Коллега – Джечка!»,
«Факультет ваш – Слизерин»,
«Лучший пейринг – айзенгин».

«Арт на стадии эскиза»,
«Все, готова экспертиза»,
«Крейг – мужчина хоть куда»,
«Отзывайтесь, господа!».

«Предсказанья бабы Ванги»,
«Мой обзор яойной манги»,
«Приготовила салат»,
«Это кат, под катом мат».

«Фотография коалы»,
«Соционика достала»,
«Дамблдор – не только гей»,
«Вот триблудовский косплей».

«Скоро будет сольник Джема»,
«Это я с прической эмо»,
«Все, в кроватку, спать пора»,
«Боже, снова шесть утра!»

URL записи

---

Умер и кончил

05.11.2011 в 09:51

Пишет  lexiff:

"Порошок. Уходи"

05.11.2011 в 09:47

Пишет  Аид, бог тишины:

05.11.2011 в 05:40

Пишет  stich2005:

Никифор, уходи!

@темы: Помощь зала

---

Неверность.

стихи

Останавливаешь стрелки часов,
Как прикладываешь палец к губам.
И, покорное тишине,
Затормаживает время бег.
Чёрным на фоне окна
Силуэтом скользишь в кровать
И ложишься ко мне на грудь,
Как снег ложится на снег.

Не отвлекут нас по делу и без
В этот украденный час.
В сумерках растворяется бес
И ангел бежит с плеча.

@темы: Хуита какая-та, ныра

---

Разговор об этом вот сабже с женой:

www.diary.ru/~v01dem4r/p168725122.htm

Я: - но главным образом, все ожидают от него обещанной армии.
Жена: - Армии Боевых Пидарасов?
Я: - Типа того, жалко, что он так долго ответы сочиняет.
Жена: - Так он, поди армию себе лепит. Из лего.
Я: - Из пластилина. Пластилин нежней говна.
Жена:
- Я леплю из пластилина,
Пластилин нежней говна.
Если клоун выйдет плохо,
Назову его жена.

Занавес.

@темы: Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела, НА, ТЕБЕ!!! НА, ТЕБЕ!!!! НА, ТЕБЕ!!! НА!!!, Пойду, выебу стул, Зачем мы перешли на ня?

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Из разговора:
К; - А у него разве нет тёлочки?
Я: - У него только дама сердца...
К: - А какая разница???
Я: - А ты не знаешь??? Тёлочек ебут, а на даму сердца - дрочат.

@темы: Апотека и Апотекари внтури ея, Помощь зала

---

01.11.2011 в 18:42

Пишет  stialaila:

Йа рыдаль ХД

Вобщем, одна из задач (олимпиада по физике - прим Феди):

Некий альпинист долгое время весьма успешно карабкался по крутому склону ледника, держась за веревку, заблаговременно укрепленную на вершине. Внезапно он обнаружил, что какой-то недоброжелатель выше по склону усердно пилит веревку... ножовкой. Весьма раздосадованный этим обстоятельством, альпинист попросил человека прекратить деструктивную деятельность, дружелюбно пригрозив ему автоматом Калашникова.
Тот однако посмеялся в ответ и отрезал-таки веревку. К приятному удивлению альпиниста, ему удалось удержаться на склоне и без веревки. И он сделал предупредительный залп вверх. Недоброжелатель вновь посмеялся и заявил, что если альпинист попытается выстрелить хотя бы под небольшим углом к вертикали, он не удержится на склоне. Потому что склон наклонный, будет отдача.
Тут вдруг из-за тучи вышло солнце, и под его палящими лучами ледник начал таять, так что угол наклона стал медленно меняться, приближаясь к горизонтали. Когда альпинист дождался, что изменение угла составит несколько минут, он выстрелил очередью. После чего долго потешался, глядя на труп недоброжелателя.
Вопрос. Насколько увеличилась дальность стрельбы очередью, если отсчитывать по горизонтали с каждой минутой изменение угла наклона, учитывая, что общая масса альпиниста со всем снаряжением и автоматом – 80кг?

 

Ну блять жеж.

@темы: опизденение леса, ебанись, толстяк, ЕбалЪ и плакалЪ

---

Только что посолил рис пемолюксом
Нахер, пусть жена готовит всё же.

@темы: Ремиссия, Зачем мы перешли на ня?

---

Мои политические координаты на Slon.ru: Я – ГОСУДАРСТВЕННИК Политомер: ваши политические взгляды