[theodor-baggins]

Исповедь

Моя первая жена носила пёстрые юбки в пол и целомудренность. Она танцевала для меня на рассвете и пёстрые юбки затмевали для меня солнце. И мы любили друг друга как только любят двое утром.
Но я порвал и сжёг её юбки и обхаял её целомудренность, и она больше никогда и никому не танцует так, как танцевала мне на рассвете.
Так я оставил её

Моя вторая жена носила спокойствие и две тяжёлые пшеничные косы. Она заплетала их каждое утро и каждое утро была спокойна. И мы любили друг друга со всей страстью покоя. Как любят двое перед полуднем.
Но я обрезал её косы и втоптал их в золу, и разбил её спокойствие, и больше она не заплетает косы и никогда не бывает спокойна, как была спокойна тогда, со мной перед полуднем.
Так я оставил её.

Моя третья жена была колдуньей с севера и знала разные языки. Она говорила для меня на семи языках и готовила для меня настои из семи трав, чтобы я никогда её не оставил. И мы любили друг друга, как любят двое в северный полдень.
Но я отнял у неё язык и развеял по снегу её травы - и забыл её, но она не может меня забыть. И больше она не говорит и не может ворожить так, как она ворожила для меня в северный полдень.
И я оставил её.

Моя четвёртая жена продавала жизнь и смеялась над нею. Мы смеялись вместе и были счастливы, она говорила мне и я понимал её, я говорил ей, и она понимала меня. И мы любили друг друга так как только могут любить двое ранним вечером.
Но я превратил её смех в слёзы и украл у неё хороший кусок лучшей жизни. Теперь она не продаёт жизнь и не смеётся над ней. Она говорит, но я не хочу понимать. Я говорю, но не хочу, чтобы она понимала так, как понимала меня ранним вечером.
И так я оставил её.

Моя пятая жена была нежной и кроткой и писала нежные, глупые стихи. Она писала мне тысячи стихов, один нежнее другого, а я писал ей в ответ - один глупее другого. И я любил её за её нежность и кротость так, как только может любить человек в сумерки.
Но я растоптал её стихи и заставил её быть злой и грубой. И больше она не кроткая и не нежная и не пишет стихи, которые она писала мне в сумерки.
Так я оставил и её.

Моя шестая жена видела будущее и любила меня так, что подарила мне дочь. И я принял её дар и был благодарен за него. А моя жена смотрела в будущее и никогда не улыбалась мне. Но мы любили друг друга так, как только могут любить двое поздним вечером.
А потом я разрушил будущее и оставил нашу дочь. И больше моя жена не смотрит в будущее и не дарит мне детей. И не любит меня так, как мы любили друг друга в темноте позднего вечера.
И тогда настала ночь.

И я отправился на высокую гору, хотя мне не светила ни одна звезда, встал на вершину и там спросил:
- Отчего я делаю всё это? Почему я творю это зло? Кто я? Я ли бич карающий, наказующий перст бога? Я ли хищник, ненасытный зверь, в чьей природе охота и убийство? Я ли проклятье сниспосланное дьяволом? Я ли тьма и разрушение хаоса? Я ли предреченное и неизбежное? Я ли семя взошедшее многими ростками?

И был мне ответ:
- Да просто ты мудак.