Итак, перед вами шесть глав под названием "Зимний отпуск". Одна из них принадлежит оригинальному автору, его роман давно напечатан и снискал заслуженные лавры. Каждая глава написана в определённом жанре: триллера, европейского романа 20 века, авторской европейской сказки, американского романа 20 века, современного российского романа, испанской новеллы 20 века. (с) Тинкер Белл
1
читать дальше– Катька твоя явилась.
Мать принесла с балкона ворох хрусткого промороженного постельного белья. По полу потянуло холодом, и Цветков поджал пальцы босых ног.
– На иномарке прикатила, – в непередаваемых интонациях матери смешались и осуждение шалавы Катьки, и одобрение, и зависть, и горечь, что Цветков никогда не заработает на такую вот иномарку.
В дверь зазвонили. Цветков открыл, и в ноги ему тут же ткнулся Ванька, жизнерадостно и непонятно рапортуя последние новости.
Катька передала Цветкову пакет, объявила:
– Нет, нет, заходить не буду, мы опаздываем! Тут все для Ванечки, одежда, носки, каша как он любит.
Ванька поднырнул у Цветкова между ног и побежал на кухню к бабушке.
– Я пошла, пока он не видит. Если что, звони!
Катька махнула длинным белым шарфом и исчезла. Цветков подозревал, что она всегда появляется в последний момент не потому, что действительно опаздывает, а потому что не хочет разговаривать с бывшей свекровью.
Цветков сунулся на кухню. На кухне мать, присев на корточки, расстегивала на Ваньке пальтишко.
– Что она там принесла? Кашу? Выкинь! Ванечка мою кашу больше любит. Да, Ванечка?
Ванька с опозданием понял, что взрослые опять его провели, и со слезами в голосе спросил:
– Где мама?
– В отпуск мама поехала, – сказал Цветков. Он бы добавил, что Катька поехала в отпуск с новым мужем, который богаче, красивее, успешнее и, как следствие, лучше, чем был он сам, но сын еще мал для таких тонкостей. Вместо этого он нашарил на холодильнике сигареты.
– На балкон! На балкон иди курить, пока ребенок в доме!2.
читать дальшеЕду в город: могилы обернулись припорошенным ветром и теперь мягко закручиваются на другой стороне дороги, но бояться нечего. Обычный в Монтане зимний день проходит мимо кладбища, на котором нет сейчас других знаков препинания, кроме, торчащих из снега пластмассовых цветов.
Кладбище современное, без крестов и надгробий. Спроектировано грамотно, как холодильник, со вкопанными в землю железными колышками: о том, что это кладбище, напоминают лишь пластмассовые цветы и запорошенный ветер, что дует с могил и ластится к дороге. Спустившись с гор, ветер помогает могилам оторваться от якорей серьезности.
Еду мимо: и чудится мне, что могилы почти шалят, они рады оторваться от швартовов, портов приписки, морских графиков и груза молчания.
В этот зимний день могилы свободны — и счастливы.3.
читать дальшеЭто было замечательное приключение. Началось все с того, что у меня резко заболел глаз. Все кругом всполошились, обращались к лекарю, а я уже тогда знал, что это не просто болезнь, это то, что изменит мою жизнь, изменит меня. И вот в один миг мне надоели дурацкие детские забавы, которыми, как считают взрослые, должны предаваться дети. Это как работа, но для маленьких: если ты еще ростом мал, твое дело забавляться игрушками, сказками и обществом твоих сверстников. Мне в один миг стало всё это не интересно. Многие жаловались – мальчишка стал жестоким. Он даже не любит розы. А они меня просто бесили. И только тогда, когда я оказался здесь, мне стало понятно – это мое место, здесь не надо играть, не надо слушать глупые сказки, не надо выращивать розы в ящике под крышей. А стоило только привязать свои санки к тем роскошным саням, словно летящим над землей, и мир вокруг стал такой тонкий и звенящий. Намного интересней, чем то, что было дома. Что бы стало, останься я здесь навсегда… Навечно… Но эта девчонка, она почувствовала себя героиней, она взяла на себя смелость решить за меня мою судьбу. И всё снова стало как прежде, только теперь я еще должен быть ей обязан за спасение и рассыпаться в благодарности, выращивать розы и, чего доброго, жениться на ней.
А там – среди бесконечных снежинок и льда прошли мои зимние каникулы, и они были чудесны, только разве это кому-то докажешь? Жаль, что я так и не успел сложить слово «вечность» из тонких, звенящих льдинок. Если бы я сделал это сам, Она подарила бы мне весь мир, весь свет и пару новых коньков. А теперь у меня только ящик с розами и влюбленные глаза глупой девчонки - ну что тут скажешь? Все сказки заканчиваются одинаково.
«И жили они долго и счастливо».4.
читать дальшеБледно-жёлтое, как спитой лимон, солнце, уже почти достигло зенита, а Марвин ещё и не думал вставать с постели. Он лежал на спине, просунув большой палец ноги в прореху на простыне, и не мог отказать себе в маленьком ежеутреннем удовольствии немного растянуть её. Его большое, но, к сожалению, далеко не ежеутреннее удовольствие спало, отвернувшись к стене. Спина Лив бамбуковой удочкой изогнулась от подушки до одеяла, сползшего до самых ягодиц. Марвин лениво думал, что же было уловом в этой рыбалке: маленькая растрепанная голова или же пышный упругий зад, зад Лив, за-лив, на гладкую отмель которого его недавно вышвырнуло волной утреннего желания. Марвин непроизвольно дернул ногой, и прореха на простыне треснула с шумом ломающейся в шторм корабельной мачты. Он испуганно покосился на Лив. Ей это точно не понравится, Марвин осёл, что ты наделал, я теперь должна сдавать в прачечную штопаное бельё, да за кого ты меня принимаешь? Марвин зажмурился. Можно было бы купить ей новую простынь, а лучше и простынь, и сорочку, и ещё флакончик каких-нибудь духов - вон их целая батарея на трюмо, маленькие хрустальные солдаты французской, английской и даже русской армии (по цвету мундира), защитившие Марвина от праведного гнева Лив во время оно. Но теперь всему этому пришёл конец, Марвин не может содержать армию, потому что гнусный старикашка Хили из "Хили и Компаньоны" сбежал на Барбадос с красоткой из мужской галантереи (эта сладкоголосая сирена убеждала свои жертвы покупать по три пары перчаток и по пять галстуков зараз), а Компаньоны остались, образно говоря, привязанными к мачтам. А если перейти на сухой язык цифр, то служащие универмага были отправлены в неоплачиваемый отпуск прямо посреди зимы, и у Марвина оставалось всего три фунта и два шиллинга. Он опустил мохнатые ноги на пол и обтёрся пододеяльником. Если уж получать нагоняй от Лив, так по полной. Марвин воспользуется её бельем вместо утреннего омовения, которое, по правде сказать, мало его привлекало: холодная вода в холодное утро - плохое сочетание, сэр. "Всю Ирландию омывает Гольфстрим", - вспомнил Марвин услышанную недавно от кого-то фразу. Его пятка отбивала непроизвольную дробь по старой половице. Нет никакой Ирландии, зло думал он, и Гольфстрима нет, всё это злая насмешка Бога. А может, и Бога нет? Пятка зависла в воздухе. Если заговорить об этом с Лив, она скорчит гримасу и скажет, что атеизм придумали те, кто хочет сэкономить на подарках под ёлку. До Рождества оставалось две недели.5.
читать дальшеЭлен так и стояла, замерев, с ладонью, прижатой к поверхности двери. Голосов больше не было, только звук бензопилы с другой стороны озера. Ее сознание постепенно наполнялось обыденными звуками. В каком-то странном оцепенении она думала о коттедже на том берегу, там, наверное, живет большая семья и кто-то из них сейчас спиливает сучья для растопки камина. Реальность набросилась на нее внезапно и Элен вздрогнула. Она отдернула руку, будто прикасалась к жабе.
Внутренние часы говорили ей, что так она простояла минут пятнадцать, должно быть, это была какая-то замена обмороку, мозг просто отключился на время. А теперь сознание твердило, что ничего не было, что все ей почудилось. Она прошла в большую комнату и присела на диван, все представлялось ей призрачным, зыбким и она уже готова была бы списать все на галлюцинацию, если бы это не испугало ее сильнее произошедшего. Сколько она уже забыла в своей жизни, предпочтя убедить себя, что не происходило ничего.
Она бросила взгляд в коридор, дверь в подвал стояла такая же крепкая, как обычно. После этого Элен заметалась, она бросилась к связке, которую мистер Типпен оставил в ключнице. Но как и прежде ни один ключ не подходил к замку. Она пробовала себя уговаривать, что видела подвал в первый день, там не было ничего, кроме земляного пола и грязи по углам, но галлюцинация вытеснила воспоминания. Она снова села на диван в комнате и пыталась восстановить каждую деталь из того, что она видела и слышала, боясь своей памяти, готовой уничтожить, стереть случившееся.
Мозг снова стал впадать в оцепенение, она слышала, как подъезжает машина Фреда, слышала, как он возится снаружи, потом отпирает входную дверь, но когда он вошел в комнату, она едва не взвизгнула.
Она пыталась рассказать ему, но не могла подобрать слов. Что-то внутри нее убеждало, что если она никому ничего не скажет, то все рассеется как сон, исчезнет, станет выдумкой. Он почти не говорила с ним и первой выбежала на улицу, успев схватить куртку.
Фред вышел следом. Он открыл гараж и вывез санки Кэсси. Казалось, что он не замечает ничего вокруг, он весело смеялся, переезд подействовал на него благотворно и Элен ощутила укол вины за свои тот ужас, который внушал ей дом. Они скатились, обнявшись, с горы вплоть до озера. Прижавшись к спине мужа, Элен ощущала запах его одеколона и жесткий ворс его пальто. Она не открывала глаз, даже когда они остановились. Из под закрытых век потекли слезы.
- Я не хочу здесь оставаться, Фред. Не хочу.
ПИСАЛИ:
Энджи
Синичка
Тевиа
Тинкер
оригинальный автор