04.01.2016 в 15:46

Пишет  Лоторо:

Флэшмобина
rabbithole.7bb.ru/viewtopic.php?id=77#p2612

---

Брат-Мороз

Стараясь одновременно удержать в руках пакеты с продуктами, подарками, сумку и ключи, Ленка с большим трудом открыла дверь. Серёжа первым юркнул внутрь.
– Привет, кот! Мам, я ничего не видю!
– Ещё бы ты что-то видел, – пробубнила Ленка, складывая пакеты у порога и шагая в тёмный коридор к выключателю. Пока они возились с раздеванием и перетаскиванием продуктовых пакетов в кухню, чему как мог мешал вертящийся под ногами кот, Ленка лихорадочно прокручивала в голове, что она забыла. Она точно что-то забыла, всегда забывает. Но что на этот раз?
– Мам, – сказал вдруг Серёжа, деликатно шурша очередным пакетом с подарками. – А как же ёлочка?
Ленка похолодела. Без пятнадцати семь вечера (работу никто не отменял). Тридцать первое декабря. Гости приедут к десяти, не готово ничего. И она забыла ёлку. Ёлку! Что за Новый год без ёлки? Как вообще про неё можно было забыть? Ленка помнила про неё весь этот день и даже всю прошлую неделю – только всё откладывала покупку, ёлки же дешевеют ближе к Новому году! Вот, доэкономилась!
И снова они, к разочарованию кота, оделись и спустились на улицу к неостывшей ещё машине и поехали искать ёлку. Как назло все до единого ёлочные базары свернули торговлю. На пятом известном ей месте, Ленка вылезла из машины, насобирала валяющихся на земле бывшего базара ёловых лап, злясь на безголовую себя всё больше, и они поехали домой. Времени было уже начало девятого.
– Гринписа на них нет, – рычала Ленка уже дома, разматывая шарф на очень грустном Серёже.
– Ёлочки не будет, кот, – уныло объяснил он ластящемуся зверю.
Стоило им раздеться, как завибрировал Ленкин телефон.
– Тётя Галя с Веником не приедут, – похоронным тоном известила она Серёжу, – можешь съесть подарок Веника.
– А дядя Рома? – с надеждой спросил Серёжа.
– Дядя Рома в Москве, работает, сто раз говорено, – огрызнулась Ленка.
Младший брат Ленки – Роман – опять на Новый год приехать не смог, дело было не только в его работе, но и в появившейся серьёзной личной жизни в виде девушки Нины, кореннее всех коренных москвичей, которая готова была падать в обморок при одном упоминании о том, чтобы отмечать Новый год в Питере.
Серёжку, впрочем, с суровой действительностью несколько примирил дополнительный сладкий подарок.
Через четверть часа один за другим позвонили ещё трое гостей и с прискорбием отменили визиты – у кого-то заболел ребёнок, кто-то отравился, кого-то позвали в более интересное место. Праздничное настроение, и без того неважное, угрожающе устремилось к нулю и даже к минусу.
Серёжка мирно играл с одним загодя выданным подарком, а Ленка, уместившись с телефоном на подоконнике, в эпицентре кухонного предпраздничного бардака – с недорезанными на правом фланге салатами и не засунутым в духовку на левом фланге мясом, мрачно делилась с братом дурным настроением:
– Копец, блин, – говорила она. – Прикинь, да? Они все отказались. Вообще все! Жратва не готова! Даже ёлки нет. Ёлки! Ребёнок в расстройстве, я вообще в заднице. И мандаринов, кстати, тоже нет... Ром, ты там?
– Угу, – в очередной раз подал признак дежурного внимания брат.
– Ладно, – сдалась Ленка, уяснив, что её не слушают. – Давай, с наступающим, Надьке привет.
Она нажала отбой.
– Мало, что друзья олени, так ещё и брат – мудак, – недовольно пробурчала она.
– Чево? – спросил Серёжа, забежавший в кухню за соком. – Кто брат?
– Дет Пихто, – отрезала Ленка. – Ты хоть под ногами не путайся.
И она бросила на него такой свирепый взгляд, что Серёжа безмолвно и быстро ретировался в комнату. Ленка с остервенением принялась нарезать салат, хотя в таком его количестве нужды больше не было. И настроения тоже больше не было никакого.
Даже кот ушёл в шкаф и не выпрашивал обрезки мяса и колбасы. Ленка доделала салаты, поставила мясо в духовку и пришла в зал к Серёжке. Серёжка на неё смотрел испуганно. Ленка устыдилась.
– Мам, – заискивающе начал он. – Я вот чево придумал, я нарисовал для Деда Мороза ёлочку, чтобы он нам принёс.
И он робко протянул ей корявый рисунок.
Тут-то Ленку и накрыло каким-то ожесточённым отчаянием:
– Нет никакого Деда Мороза, ясно? – прошипела она, склоняясь над сыном. – Никто нам ёлочку не принесёт, никому мы нахрен не нужны, понял?
Серёжины глаза увлажнились, нижняя губа задрожала.
– И не смей ныть! – рыкнула Ленка. – Поедим и спать. Всё!
Серёжка быстро пошёл в свою комнату, чтобы беззвучно поплакать там. Этому фокусу он научился ещё в два года, когда понял, в какое бешенство приводит мать его хныканье.
Утром они словом не обмолвились о ёлках и дедморозах. В одиннадцать у Серёжи была городская ёлка по приглашению, они наскоро позавтракали, оделись в семь шуб и понеслись по новогоднему солнечному морозу на праздник.
Когда, к обеду, они вернулись домой, Ленку уколола тревога – в квартире что-то было не так. Что-то неуловимо изменилось. Их не встретил кот.
– Серёж, – предостерегающе начала она, пытаясь поймать сына за шарф. Но Серёжка уже убежал в зал с подарком в руках, скинув валенки. Ленка закрыла глаза, сердце заколотилось: она была почти уверена, что в квартиру проник кто-то чужой, пока их не было. Что, если он до сих пор здесь?
– Мам! – завопил Серёжа, и Ленка сорвалась с места, не разувшись и сжимая связку ключей как кастет.
Серёжа стоял в центре комнаты и с восторгом таращился в угол, скрытый от Ленкиного взгляда полуоткрытой дверью. Хотя по лицу Серёжи было понятно, что ничего страшного в том углу быть просто не могло, Ленку почему-то всю перетряхнуло.
В углу стояла пушистая, наряженная ёлочка. Ленка только глазами захлопала, бестолково прокручивая в голове варианты её здесь появления.
– Мама, это же Дед Мороз! – с торжествующе-благоговейно выдохнул Серёжа. – Ты меня извини, я сегодня в ящик ему ёлочку отдал, пока ты не видела!
Под ёлкой стояла сетка мандаринов и два небольших упакованных подарка.
Ленка опустилась на диван. Постепенно, до неё начинало доходить. Или... Да не могло же такого быть? Восемь часов в один конец... На Сапсане – четыре. Но первого января? Серёжа деловито распаковывал подарок, а Ленка, чувствуя себя последней свиньёй набирала номер в телефоне:
– Хо-хо-хо! – раздалось в трубке Ромкиным голосом.
– Ну спасибо, брат-Мороз, блин, – сказала Ленка, борясь со внезапно подступившим к горлу комом.
– Не за что, – весело ответила трубка. – Извини, остаться никак не мог. Ешьте мандарины, Серёжку целуй. С Новым Годом.

@темы: Текстовки

---

АПД: rabbithole.7bb.ru/viewtopic.php?id=39&p=3#p1958

Конкурс выложен, работы всего четыре, но можно голосовать, нужно два оценщика

запись создана: 26.12.2015 в 20:02

---

Мне снился сон о поезде: на полном ходу он летел через заснеженные поля, загибаясь направо в бесконечном повороте. Снежинки со страшной скоростью неслись ему навстречу белыми стрелами, не в силах задержаться на крышах его вагонов, скользили по стёклам купе, по гладким бокам, заминались на рельсах.
Поезд спешил, мерно стуча колёсами, и пассажиры спешили, стуча ложечками в стаканах с горячим чаем. Но куда они спешили, и сами не знали.
– Скорее, скорее, – подбадривали одни, мучительно вглядываясь в снежную сумеречность за окном.
– Мы так опоздаем, – возмущались другие.
– Мы ничего не успеем, – сокрушались третьи.
Поезд гудел в ответ и поддавал ходу. Он был ужасно длинный, этот поезд.
Только один человек предполагал, куда они следуют. Как-то раз он вышел покурить в тамбур и ему захотелось открыть дверь. И он открыл дверь, впустив внутрь целую стаю снежинок и несколько порывов ветра (в чём измеряется ветер?) и выглянул наружу. Далеко впереди, на вечно загибающихся вправо рельсах он различил задний вагон другого поезда. А может быть – того же самого, ведь на самом деле все поезда одинаковые. На подножке стоял человек, одетый как он, и махал рукой поезду.
– ...овым ...одом! – донёс ветер обрывки слов.
Человек помахал в ответ, докурил сигарету и выпрыгнул в снежную пустоту.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

25.12.2015 в 19:55

Пишет  падре Гонсалес:

АААААААААААААААААААААААААААААА

25.12.2015 в 13:02

Пишет  Сурт:

Русификация ок!)

---

Промежуточные итоги

Планы на 2015:

- Получить права DONE
- Записаться в бассейн - FAIL
- Пройти курс массажа - в работе - FAIL
- Освоить новую работу и выставиться в хорошем свете перед начальством - DONE
- Прочитать тридцать книг - FAIL (девять)
- Завязать с бухлом - DONE
- Отдать Федю в спортивный кружок (танцы, борьба?) - FAIL
- Дописать Богов - 14 а.л. из предполагаемых 20. - FAIL (17 листов и только середина)
- Заниматься английским с прежней периодичностью - DONE
- Съездить в другой город - FAIL
- Накопить 120 000 р - FAIL (должна 60 тыр)
- Провести не менее трёх игр - FAIL (одна)

Планы на 2016

- Остаться в Питере
- Отдать ребёнка в секцию
- Пройти курс массажа
- Получать не менее 70 тыр
- Залезть в ипотеку
- Прочитать 20 книг
- Дописать Богов
- Раскрутить МТЛФ
- Побывать в другом городе
- Провести две игры.
- Вылечиться.

запись создана: 07.01.2015 в 17:24

---

Сайт года: diary.ru
Фильм года: ЗапредельеКингсмен
Сериал года: Мёртвые до востребованияГаннибал
Исполнитель года: Сплин Стромай
Блюдо года: дерьмолуковые кольца и картошка фри
Ощущение года: ёбаный стыдна измене
Язык года: русский матерныйанглийский
Вечеринка года: корпоратив, выпускнойдни рождения
Интерес года: морякиТанцевальные шоу
Достижение года: развод и работвождение и продвижение по работе
Огорчение года: МаричкаИлья
Сбывшаяся мечта года: влюбитьсяводить машину
Несбывшаяся мечта года: наладить брак, родить второговстретить второго мужа
Город года: ПитерМосква
Место года: РадиолаДом
Персональное событие года: расставание с виртуальным образом Фёдора, второе высшееПолучение прав
Лучшая поездка года: в Москву в Рощино
Настроение года: всё будет хорошо, но не у нас Усталость забыта, колышится чад.
Вещь года: комппланшет
Человечище года: Дашка, РусланРуслан
Вопрос года: какого ж хуя?Как жить и, главное, нахуя?
Погода года: нестабильнаядождь с говном
Цвет года: оранжевый слепящий
Время суток года: тёмноедень
Книга года: Фрекен Смилла и её чувство снегаКрасный Дракон
Одежда года: вязаные платьяжынсы

запись создана: 31.12.2014 в 00:24

@темы: Пойду, выебу стул, Зачем мы перешли на ня?, ...и Паша Товчегречко, эй, я тоже хочу с вами двумя играть в лесбиянок(с)

---

Итоги 2014 (еби его мать)

Ладно, я тоже хочу итоги года.

2015

1. Получила права и освоила вождение. Получаю удовольствие от него. Это было самое сложное, что вообще было в моей жизни когда-либо.
2. Выставилась на работе в самом приглядном свете, поменяла шефа на более выгодный вариант и вообще окопалась.
3. Разочаровалась в очередном мудаке.
4. Как следует отэксплуатировала отца.
5. Находилась в перманентной депрессии, которую нада было преодолевать.
6. Нашла новый лит сайт, открыла новый лит сайт
7. Помирилась с Белкой.
8. Нашла компанию мечты в лице Олеси, Кати и Руслана и провела с ними практицецки год.
9. Прочитала девять книг.
10. Довела до ума старые рассказики и Девять Кругов.
11. Написала 20 авторских листов Богов. Но это даже не середина.
12. Получила незабываемый опыт гайморита.
13. Стала уверенным пользователем ГИБДД по части аварий.
14. Упоролась наглухо по танцевальным шоу.
15. Потеряла интерес к ФБ.
16. Побывала на четырёх днях рождения, на которых раньше (или давно) не бывала.
17. Поняла, как неудобно жить одной.
18. Полностью разладила контакт с сыном.
19. Взяла кредит.
20. Ощущение года: на измене.

Предчувствия на грядущий год: ПОЛНАЯ ПИЗДА с помпоном. Будет очень сложно, очень страшно и очень плохо, ничего не будет получаться и всё будет идти через пизду и колено. Большие проблемы со здоровьем всех, финансовые проблемы, увольнения. Никаких мужиков.

Не могу найти свои планы на грядущий год, блин.

2014

Год, как и положено 29му был богат на перемены и переломы:

1. Начала в браке, закончила в разводе
2. Начала в болезни, закончила в здравии
3. Начала без работы, закончила в работе
4. Начала без второго высшего, закончила со вторым высшим
5. Начала с Саши, закончила Ильёй (что чрезвычайно символично)
6. Выяснила, что текилу я по-прежнему пью только тогда и с тем, кого хочу и буду.
7. Впервые села за руль и впервые провалила экзамены в гаи
8. Поняла, что сын реально важнее любых потенциальных или бывших мужей и я выбираю его.
9. Поняла, что главное в мужчине для брака.
10. Поняла, что мне похуй на то, что в мужчине главное, если я его хочу. И это так себе.
11. Вступила в кризис 30 лет
12. Пока пережила самое гадостное в этом году в его первой половине до 29 лет
13. Пила два раза в год. Пить так и не научилась, но время выдержки выросло. Убедилась лишний раз, что пить мне не нужно вообще
14. Поняла, что не обломлюсь жить в Новокузнецке, но это сейчас невыгодно, так что буду в Питере
15. Прочитала 25 книг
16. Столкнулась с яслями и ребёнком в них
17. Начала посматривать сериальчики и закончила
18. Начала заново потихоньку стягивать вокруг себя родственников и знакомых кролика
19. Девиз года: Не дайте боги жить в эпоху перемен
20. Перешла обратно с прозы на стихи, а со стихов вникуда. Надеюсь, это временно.

Предчувствия на тридцатый/2015:
1. Своего второго мужа я не встретила и не факт, что встречу. СБЫЛОСЬ
2. Год будет полон приятности для меня лично и удачи для меня лично, всё будет складываться лучшим образом. СБЫЛОСЬ

А в гадалке - любовь, гармония и опыт (сексуальный, бггг)

Чего боюсь:
1. Буду болеть.
2. Меня уволят.

запись создана: 27.12.2014 в 13:14

@темы: Зачем мы перешли на ня?, ...и Паша Товчегречко, эй, я тоже хочу с вами двумя играть в лесбиянок(с)

---

Салки

Писано на соавторскую дуэль

- Да что б ему пусто было! – процедила сквозь зубы Пророчица Клара, стискивая мундштук вишнёвой трубки. Старый господин Карл снова оставил открытой заднюю дверь, и пронырливые гуси уже важно расхаживали по всему дому в поисках съестного.
– Трухлявый пень! – возмущалась Клара, энергично разгоняя птиц метлой. – Памяти, как у устрицы, а гонору-то! Все фасонить пытается, перечник старый.
Её сосед, снимавший вторую половину дома – господин Карл, любил приодеться. Каждое утро он расчесывал и подстригал бороду, полировал штиблеты и до свиста утюжил стрелки на старомодных брюках. Клара за это время успевала не только подняться и привести себя в порядок, но и позавтракать, а господин Карл ещё вертелся перед зеркалом, цепляя цветок в петлицу пиджака. Из дому он выходил намного позже Клары, помахивая щеголеватой тросточкой. И не удосуживаясь запереть за собой дверь.
Выдворив непрошеных гостей, Клара оценила ущерб: гуси густо загадили пол в коридоре и ковёр в гостиной. Рассудив, что пару часов работа может подождать, она принялась за уборку.
Профессия у Клары была необычной: провидица помогала людям вспомнить близких - тех близких, которые потерялись в прошлых жизнях. В каждом городе находились те, кто нуждался в её услугах. Но как только поток желающих истончался, Клара снималась с места и переезжала:
«Еще дня два… или три, - мстительно размышляла она, стирая со стола птичий помет, - и господин Карл будет мыть это сам».
***
С уборкой Клара провозилась дольше, чем рассчитывала, но возвращалась в лавку все равно медленно. Полуденная жара разогнала прохожих по прохладным гостиным, и улицы были безлюдны. Иногда Клару посещали мысли, что и жизнь её так же пуста, и бесконечная перемена места всего лишь попытка найти кого-то, кого она никогда не знала, но никогда не забывала по-настоящему.
К её удивлению, у порога лавки ожидал клиент. Да не просто клиент, а господин Карл, собственной персоной. На секунду Кларе показалось, что это не он, а другой, давно знакомый ей человек. Но господин Карл остался господином Карлом:
- Где вы ходите? – поинтересовался он, нетерпеливо вертя трость в костлявых пальцах . - Я вынужден ждать на этом солнце почти семь минут!
На это Клара только фыркнула, наваждение исчезло. Она достала из сумки ключ и завозилась с замком. Карл секунду помолчал, потом спросил со странной интонацией:
- Вам пришлось пасти гусей?
- Ваших любимых, – не удержалась Клара от ехидства.
- Ну и память, - тихо пробормотал Карл и добавил громче: - Я потерял кое-что ценное и хотел бы найти. Вы поможете?
Клара отперла замок и распахнула дверь :
– Вещь, человека, душу? – осведомилась она, пропуская гостя. Её взгляд невольно остановился на цветке шиповника в петлице старика. И снова что-то смутно шевельнулось в её памяти.
Карл прошел внутрь крошечного помещения и уселся на стул для посетителей:
- Когда-то давно, – заговорил он, – я жил в горах Ирландии и влюбился в прехорошенькую девушку, которая жила по соседству и пасла гусей. На мои чувства она ответила взаимностью, и перед солнцем и луной мы дали клятву, что будем ждать друг друга по ту сторону.
Карл выжидательно смотрел на Клару: провидица заняла место за конторкой и внимательно слушала. Он кашлянул и продолжил:
- Я вырезал для возлюбленной оберег из вишни, подарил ей и… гм, умер. В следующем воплощении я оказался бедной служанкой, а моя пастушка - богатым дворянином. И хотя дворянин подарил служанке цветок белого шиповника, грешно было портить его выгодный брак.
Карл снова замолчал и искоса глянул на Клару. Та рассеянно достала и принялась набивать свою вишневую трубку. Карл усмехнулся и продолжил:
- В третий раз я родился намного позже, и я подозреваю, она избегала меня. Наверное, не хотела, чтобы я видел её немощной старухой. Во всяком случае, она заявила, что не будет иметь дела с безбородым юнцом. Ну, а в этот раз я прожил свою жизнь почти до конца и уже начинаю беспокоиться - ведь мы так и не встретились.
Он развернулся и взглянул прямо. Встретившись с ним взглядом, Клара почувствовала, как начинают пылать щеки.
Гуси! Шиповник! Оберег из вишни! И даже эта проклятая борода!
- Так, это... ты?
- Я все думал, вспомнишь или нет, - проворчал Карл, пряча улыбку. - Вернее, когда ты уже вспомнишь!
Краска залила лицо Клары: вот вам и прорицательница!
- Сперва я не хотел показываться на глаза, – признался Карл, – такой старик.
Он покачал головой и чуть пожал плечами:
- Но ты собралась уезжать, и тут я подумал - ну и что с того, что мы в этот раз не сможем быть вместе? И я решился сказать, что ты не одна и у тебя есть… друг.
– Ты узнал меня по вишнёвой трубке? – спросила Клара, не поднимая взгляд.
- Нет, - ответил Карл, глаза его смеялись. - Пророческого дара я лишён, но есть другой: всегда, в каждой жизни, в любом обличье видеть тебя.
Он вдруг и сам потупился и отвернулся, рассматривая начищенные мысы своих штиблет. В лавке стало тихо.
- Карл...
Он поднял голову.
- Я не хочу, чтобы ты был моим другом - сказала она, и тут же увидела, как потухли его глаза.
– Будь моим мужем!
Карл выронил тросточку, и она звонко ударилась о пол.
- Вообще-то, это я должен был тебе сказать, - проворчал он.
- Вообще-то, - передразнила его Клара, - должен. Жизни три назад! И нечего было вертеться передо мной два месяца кряду! Знаешь, как это непросто - делать предложение?
- Не поверишь, но я так и не сделал… ни одного.
- Тогда у тебя есть шанс! Кольцо, букет и отглаженный смокинг. И да, вот этот кошмар, - она указала на бороду Карла, - не нужно понимать слова девушек так буквально! Чтобы к завтрашнему утру, ты был безбородым, пусть и не юнцом. В девять! Не опаздывай!
- Да! - Карл поднялся.
- Что да? - насторожилась Клара.
- Я буду твоим мужем.
- Кольцо, цветы, смокинг - погрозила ему пальцем Клара. - И больше никаких отговорок! (с) PlushBear и я.

@темы: Текстовки, Зачем мы перешли на ня?

---

Кто хочет со мной провести бета-тестинг МТЛФ (мультитематический литературный фестиваль)? Набираю команду, нужны двое добровольцев
И ещё нам нужны три оценщика.

---

16.12.2015 в 16:16

Пишет  Эмичка-белочка:

Дорогие девы. У нас новый форум. Он будет весёлым, творческим и живым! :-) Там будут стихи, проза, споры, конкурсы и всяческая движуха.

И вы там очень нужны.

Литературная Ныра

---

Девять кругов (редактированная версия)

Текст был написан два года назад для команды Ориджей, пришлось менять его под требования, поэтому вышло не то, что хотелось. Теперь я его, наконец, переписала.

Название: Девять кругов
Жанр: русреал
Размер: 10000 слов
Ограничение по возрасту: 16+
Краткое содержание: Человек-ружьё стреляет в последнем акте.
Примечание/Предупреждения: смерть персонажей, смерть животных, нецензурная лексика, околоэротические сцены.

Круг первый
Аня сидела на расхлябанных железных качелях и наблюдала за тем, как взрослые таскают наверх старую мебель из прежней квартиры. Всё время перед переездом мама твердила, что «нужно выкинуть половину этой рухляди», но в итоге выкинули только старую Анькину кроватку и гигантское бабушкино трюмо. Мебели было много, пока всю её не перетаскают в квартиру, пока всю её не расставят там, в дом Аньку не пустят. Папа так прямо и сказал: «не путайся под ногами» и «если уйдёшь со двора — пришибу». Детей во дворе не было, в этом дворе вообще ничего не было, даже голубей. Только старые качели. Ане было тоскливо и скучно. Качели противно скрипели, стоило Ане пошевелиться, поэтому она старалась не двигаться совсем. Старый дом остался всего в двух кварталах отсюда. Ане не хотелось переезжать, она даже ревела несколько раз ночами, гладила старые шершавые обои, на которых знала каждое пятнышко, залезала на подоконник, — посмотреть на тополь под окном и на голубятню. Как-то по-особенному посмотреть, по-прощальному. «Аня, у тебя там будет своя комната! Бабушка будет жить в зале». Очень Ане была нужна своя комната, как же. Да ещё и школу пришлось поменять. В этом году Аня перешла в шестой класс и ей было очень жалко оставшихся в классе подруг. Самое обидное, что они все жили далеко от школы, и то, что папа специально искал дом поближе, — чтобы продолжать ухаживать за своей голубятней, видится с подругами Ане помочь не могло. Зато Аня всегда может придти и просто навестить свой двор... Если папа разрешит.
Тем временем ей стало не только скучно, но и жарко. Деревья, которые могли бы дать тень, в этом дворе не росли, только чахлые пыльные кусты торчали по обеим сторонам от дома и между гаражами. Гаражей вокруг было целое поле — разноцветные одинаковые железные коробки стояли плотными рядами, одна к одной. Аня подумала, что здесь гаражи для машин со всего города, и что, когда закончится рабочий день, всё наполнится лязганьем металлических дверей и чиханьем автомобильных моторов, как на гонках.
В этот момент из второго подъезда вышли двое черноволосых мальчишек в белых майках и штанах защитного цвета. Они выглядели чуть постарше Ани. А ещё они были похожи, как две капли воды. Не обращая никакого внимания на суету у соседнего подъезда (что удивило и немного разочаровало Аню), оба быстро завернули за угол дома и скрылись в кустах. Вид у них был ужасно деловой и таинственный. Прежде чем их белые спины скрылись из виду, Аня разглядела, что у одного был с собой большой игрушечный автомат, а у второго — настоящая военная сумка. Как у папы. Анюта не удержалась, спрыгнула с качели и тоже пошла к кустам. Ей было так скучно, что она бы пошла следом за бродячей кошкой или собакой, за голубем, не то что за мальчишками. Она бросила опасливый взгляд на фургон с мебелью. Папа стоял спиной к ней и ругался с дядей Борей. Аня уговорила себя, что территория за кустами — это практически двор, так что папа её не «пришибёт», и нырнула в кусты.
Те оказались совсем негустыми, но Аня всё равно не могла понять, куда идти, чтобы нагнать мальчишек. Она пошла к стенке красного гаража, видневшейся из-за пыльной листвы и казавшейся ей своеобразным сигнальным знаком. Вокруг было совсем тихо, даже воробьи не чирикали. Анюта дошла до гаража и стала обходить его кругом, прислушиваясь, чтобы хоть по звуку попробовать определить, где сейчас мальчишки.
Вдруг раздался глухой стук: кто-то спрыгнул с крыши гаража совсем рядом с Аней. Она не успела оглянуться, как её пребольно схватили за волосы и дёрнули в сторону.
Аня удержалась на ногах. Она завизжала и замахала руками, стараясь достать того, кто её держал. Но держали её крепко.
— Не дёргайся, шпионка, — зло гаркнули над ухом.
— Пусти, — визжала Аня, — псих, мой папа тебя пришибёт!
— Твой папа тебя не узнает, — пообещал её обидчик. — Сейчас мы придумаем, что с тобой сделать... Илья!
Аня увидела как с крыши гаража прыгает мальчишка — тот самый — в белой майке и «военных» штанах. Второй, очевидно, сейчас держал её за волосы. Ане стало страшно и захотелось разреветься, но она только сосредоточенно пыхтела, стараясь освободиться из рук мальчишки, не желая радовать «этих уродов» слезами.
— Чё ты, Сань, девчонка же... — заговорил Илья, рассматривая извивающуюся Аню.
— Отвечай по уставу, — рявкнул Саня и закрутил волосы Аньки так, что она взвизгнула ещё раз. Она не знала, услышат ли папа и остальные, если она будет долго и громко визжать, но почему-то не решалась попробовать. А вдруг этот псих ей рот заткнёт грязной тряпкой или ударит?
— Так точно, сержант Роджерс! — крикнул Илья вытягиваясь и отдавая честь.
— Вольно, рядовой, — ответил Саня; судя по его голосу, он был доволен. — Я поймал тут вьетнамскую шпионку... Ты плохо следишь за территорией, мать твою... Давай-ка придумаем, что с ней сделать...
— Допросить? — предположил Илья, почёсывая руку, искусанную комарами. Он смотрел на Аньку с состраданием, так, что у неё появилась надежда на спасение.
— Ничего она не скажет. — Саня снова дёрнул её за волосы. — Руки ей держи, эта коза меня исцарапала всего... Вьетнамки настоящие бестии. Если бы я её не заметил, весь отряд бы положила, маленькая сучка.
Илья, извинившись одним взглядом, осторожно, но крепко перехватил оба её запястья. Аня перестала дёргаться и бесстрашно посмотрела ему прямо в глаза: справились, двое на одного, да?
— Придурки, — заговорила она, стараясь, чтобы голос не дрожал от обиды и страха. — Я с вами не играю в вашу дурацкую войнушку. Отстаньте от меня, мы только сегодня переехали...
Но Саня её перебил:
— Видишь, рядовой, её не расколоть просто так. Нужно пытать эту дрянь, пока у неё мозг из носа не полезет.
Илья с тревогой перевёл взгляд с Аньки на Саню. Саня продолжал:
— Давай отстегаем её по ногам крапивой, а? До крови. Или засунем по колено в муравейник.
Аня чувствовала себя точно как военнопленная. Только эти двое были фашистами, а она — советской партизанкой. Илья молчал.
— Или нет... давай свяжем её и бросим в гараж... Пусть её разговорят крысы. Объедят ей лицо, — не останавливался Саня. Хватка у него была железная. А вот из рук Ильи Аня, пожалуй, могла бы вывернуться. Но от страха совсем ослабела. Крыс она боялась до обморока.
— Нет у вас никаких крыс и никакого гаража, — звенящим голосом крикнула Аня, снова дёргаясь. — Врёте вы всё... гады, фашисты.
У Ильи стал совсем виноватый вид, он ещё больше ослабил хватку. Но Аня этого даже не заметила.
— Тварь, — коротко сказал Саня, дёргая её так, что Аня подумала — сейчас скальп снимет. — Сама себе приговор подписала, коза... Зажигалку дай. — Это было сказано уже Илье.
Тот, воспользовавшись моментом, отпустил Аню и поспешно начал копаться в своей сумке на боку.
— Спалим ей волосы, — спокойно сказал Саня. Аня поняла, что в этот раз её уже не просто пугают, что мальчишка сейчас действительно подожжёт её. — Вспыхнет, как та кошка.
Аня не стала дожидаться, пока Илья найдёт в сумке зажигалку. «Бей врага в колено», — всплыли в голове слова папы. Аня изо всей силы лягнула садиста Саню, стараясь попасть ему прямо по коленной чашечке. Попала она или нет, ей повезло: Саня взвыл и хватка, стягивающая ей волосы, исчезла. Тут же Аня бросилась бежать, не разбирая дороги, лишь бы подальше от братьев-психов.
— Догоняй! — орал кто-то из них сзади.
Аня услышала, как за ней кто-то шустро захромал. И хромоты в его шагах было всё меньше, а двигался он всё быстрее. Мимо просвистел камень. Потом второй. Аня даже не поняла сначала, что кидают в неё.
— Брось!
После этого крика шум шагов сменили звуки борьбы. Аня мельком оглянулась и увидела, как двое сцепившихся мальчишек катаются по земле. Через несколько секунд она выскочила к дому из кустов, красная, перепуганная и растрёпанная.
Аня примостилась на подоконнике второго этажа в подъезде и наблюдала сверху, как в квартиру заносят оставшуюся мебель. В квартиру её так и не пустили: ещё не закончили расстановку. И всё же здесь Аня чувствовала себя в большей безопасности, чем во дворе. Отец сначала наорал на неё, но потом махнул рукой: она действительно здесь никому не мешала.
Внизу хлопнула дверь, и Аня увидела одного из мальчишек, взлетающего через ступеньку вверх по лестнице. Он выскочил на площадку первого этажа, поднял голову, и они встретились глазами. Он что-то нёс в горсти, и Аня даже не хотела знать, что это могло быть. Она начала лихорадочно озираться, соображая, как и куда ей удрать. Она и подумать не могла, что мальчишки так обнаглеют, что придут за ней на виду у взрослых, но именно сейчас взрослых в подъезде не было. Мальчишка, уловив, что Аня прицелилась сбежать, остановился и вытянул вперёд руки, сложенные лодочкой. В руках у него было что-то красное. Аня вздрогнула: ей показалось, что это кровь. Но потом она разглядела, что в ладонях он держал крупные яркие ягоды виктории. Во всём его жесте было столько отчаяния, раскаяния и покорности судьбе, что Аня мгновенно почувствовала, — он пришёл извиниться, опасности нет. Аня осталась сидеть на окне, напустив на себя выражение высокомерного равнодушия, хотя её до сих пор колотило. Мальчишка в несколько скачков одолел лестницу и оказался рядом. Он снова вытянул руки перед собой, предлагая ягоды Ане.
Она помедлила несколько секунд и нерешительно взяла одну ягоду. Мальчик тут же сел рядом на подоконник, как будто она дала ему сигнал.
— Тебя как зовут? — хрипловато спросил он.
— Меня — Аня, а тебя — Илья, — ответила она, не глядя ему в лицо, и взяла ещё одну ягоду. Она была уверена, что это не Саня.
— Точно! — обрадовался Илья.
Некоторое время они сидели молча, ели викторию и барабанили пятками по батарее под окном, наблюдая как в Анину квартиру заносят последнюю (оставшуюся?) мебель и вещи. У Ани вертелось на языке всё, что она думала по поводу Сани, но она не стала ничего говорить.
— А что это у тебя? — спросила она вместо этого, указав на маленький синий крестик на верёвочке, видимо, выбившийся у него из-под майки во время бега. Илья лапнул его, оттянул в сторону и посмотрел, скашивая глаза:
— Это просто мой крестик, — сказал он, пожимая плечами. И убрал его под майку.
— Красивый, — сказала Аня, качая ногами, и взяла сразу несколько ягод. — А у меня нет, я некрещёная.
— Хочешь, подарю? — неуверенно спросил Илья.
— Так не положено, — возразила Аня. Илья опять пожал плечами. Он рассказал ей, что других детей во дворе нет, поэтому они с Саней привыкли считать тут всё своим. Рассказал, что на Саню «иногда находит», и чтобы она его не боялась. Аня рассказала ему про голубятню и свой старый двор. В середине рассказа на площадку вышла Анина мама и, наконец-то, позвала её домой, неодобрительно глянув на мальчишку.
— Пока, — пробормотала Аня, соскальзывая с подоконника.
— Пока, — торопливо ответил Илья и тоже слез с подоконника. Аня сбежала по лестнице и шмыгнула за дверь, даже не посмотрев на него.

Круг второй


Илья проснулся рано, но всё же не раньше, чем Саня. Илья лежал в своей кровати, отвернувшись к стене и слышал, как Саня гремит чем-то в углу, где у них хранились инструменты. Солнце косыми пятнами ложилось на обои, день обещал быть хорошим, но у Ильи на душе было паршиво. Вчера Саня ничего не сказал ему по поводу той девчонки, Ани. По поводу его «военного преступления». Но Илья слишком хорошо знал брата, чтобы решить, будто он спустит измену просто так.
— Вставай, уже семь, — раздалось над ухом. Илья повернулся и посмотрел на Саню — тот был одет и экипирован: за спиной висел автомат, а на ремне болталось «секретное оружие» — дальнобойная рогатка, которую они вдвоём делали два дня. Саня обещал, что если испытания пройдут успешно, второй экземпляр достанется Илье. Саня считал себя старше Ильи — фактически так и было. Он был старше на целых пять минут.
— Что будем делать? — спросил Илья, садясь на кровати и протирая глаза.
— Казнить дезертира, — насмешливо ответил Саня и вышел из комнаты.
Живот у Ильи противно сжался, а сердце заколотилось быстрее. Ясно, кто будет дезертиром. Но несмотря на это, Илья быстро оделся и выскочил за дверь. На кухне он густо посыпал сахаром два куска хлеба и затолкал их в сумку вместе с бутылкой воды. За провизию в отряде отвечал он. Саня был сержантом и генералом, а Илья — рядовым, капралом, фуражиром, рекрутом, подрывником, разведчиком... одним словом — всеми остальными, кто был младше по званию на момент игры.
Отец ушёл на работу, а мама пока спала. Саня, очевидно, уже был на улице. Илья на цыпочках прошёл в прихожую, обул растоптанные кроссовки, открыл дверь, стараясь не греметь замками. Огромными скачками спустился по лестнице и выбежал из подъезда. В глаза ему ударило солнце. Сани нигде не было видно. Илья поправил сумку и пошёл к гаражу. Ощущение у него было такое, какое бывает в день похода к зубному или перед диктантом.
Он издалека увидел Саню: как он хмурился, шевелил губами и ходил взад и вперёд вдоль красной стены гаража. «Репетирует приговор», — определил Илья, подходя к нему. Желудок снова неприятно скрутило.
— Рядовой Джонс, — гаркнул Саня, как только увидел его, — к стене!
Илья вздохнул и шагнул к уже нагретой солнцем стене гаража.
— Лицом к стене!
Илья повернулся и стал смотреть в стену. Вблизи краска оказалась мелко потрескавшейся, слоящаяся чешуйками, которые немедленно захотелось отковырять.
Это был не первый расстрел Ильи. Обычно Саня полосовал его крест-накрест из автомата-воздушки. Это было не очень больно. Но сам факт расстрела, ожидание и приговор — всё было неприятно, оставляло мерзкое чувство. Илья не любил играть в это.
Саня молчал ещё некоторое время. Илья слышал, как он ходит взад и вперёд за его спиной. Наконец он остановился и не без холодной торжественности начал:
— За предательские действия по отношению к своему командиру, за халатность на боевом посту, за преступные сношения с врагом и шпионаж в его пользу...
Илья невольно дёрнулся. Игра впервые показалась ему дурацкой... Тоже мне, шпионаж... преступные сношения.
— За трусость на поле боя, из-за которой отряд потерял взятого врага, рядовой Джул Джонс приговаривается к расстрелу. Приговор привести в исполнение немедленно.
Что-то не понравилось Илье в тоне Сани. Он беспокойно повёл лопатками, но не обернулся.
Саня притих, очевидно, доставал оружие и целился. Илья задержал дыхание. Перед его глазами по стенке гаража ползла божья коровка. Илья подумал, что нужно на неё что-то загадать, но все мысли занимал Саня и его приговор.
Рядом с локтем Ильи раздался металлический звон. Илья скосил глаза. В одном месте краска осыпалась, в стене появилась небольшая свежая вмятина. Илья похолодел: Саня стрелял в него металлическими шариками из подшипников. Из дальнобойной рогатки. Практически в упор. Спина, затылок и шея Ильи как будто загорелись — такими незащищёнными показались они ему.
Раздался ещё один такой же металлический звук. На этот раз совсем рядом с его ухом. Илью прошиб пот. Саня хорошо стрелял — может, он просто пугает его... Или пристреливается к новому оружию?
И тут Илья совершил ещё одно военное преступление — сбежал из-под ареста, не дожидаясь, когда Саня влепит ему металлический шарик промеж лопаток.
Он сорвался с места, бросился в сторону и вломился в густой кустарник слева от гаража. Сразу за гаражом начиналась заросшая крапивой канава: туда Илья прыгнул, не смотря под ноги, не дрогнув, а потом что есть духу припустил по канаве, подстёгиваемый обжигающими прикосновениями крапивы.
Он понимал, что фору ему даёт неожиданность. Саня наверняка несколько секунд был в ступоре оттого, что Илья удрал с казни. Но потом он, конечно, пришёл в себя.
Саня преследовал его безмолвно — Илья слышал только треск кустов позади и бежал всё быстрее, лихорадочно думая: куда дальше? Куда дальше, если все укромные места известны им обоим?
Канава закончилась, и Илья вылетел на небольшой пустырь за домом, вдали от гаражей. На пустыре сидела та самая вчерашняя девочка, Аня, и во что-то играла сама с собой. От неожиданности он остановился. Руки горели огнём. Аня при виде Ильи торопливо и испуганно поднялась с места. Они смотрели друг другу в глаза не больше секунды. Илья тяжело дышал и прислушивался, далеко ли от него Саня. Он никак не мог заставить себя оглянуться.
Аня, не говоря ни слова, шагнула вперёд, взяла его за покрытую крапивными волдырями руку и потащила прочь с опушки. Илья не сопротивлялся.
— Что это такое? — с недоумением спросил Илья, потирая горевшие локти и озираясь, когда они поднялись в тесную клетушку, стоявшую на сваях в незнакомом ему дворе.
— Ты что, голубятен никогда не видел? — удивилась Аня и откинула назад волосы, собранные в хвост. Илья покачал головой.
— Это — голубятня, она моего папы, — объяснила Аня, — пойдём, покажу голубей.
Она открыла маленькую дверку, и из одной клетушки они попали в другую, побольше. У этой были сетчатые стенки и множество карнизов, по которым сидели самые разные голуби. Илье показалось, что тут пахнет, как в курятнике его бабушки. Голуби, потревоженные детьми, курлыкали на все лады.
— Круто, — сказал Илья. — А они умеют письма носить?
— Почтовых тут всего два, — с сожалением и одновременно с гордостью сказала Аня. — Вот они, смотри.
Она сняла с карниза красивого белого голубя. Второй такой же остался сидеть на прежнем месте.
— Можешь его погладить.
Илья осторожно, одним пальцем провёл по спинке и головке птицы. Голубь глухо курлыкал и смотрел на Илью то одним, то другим глазом, беспокойно поворачивая голову.
— Его как-нибудь зовут? — спросил Илья.
Аня отрицательно покачала головой.
— Давай их выпустим, пусть полетают. Папа разрешает мне без него их выпускать и кормить. Ему так даже проще, он же работает.
Аня отдала голубя Илье и ловко вскарабкалась по приставной лесенке к потолку. Подёргала за железный засов, потом за верёвку, приставленную к крышке люка, крышка со щелчком и лязгом отскочила вверх. Голуби заволновались сильнее.
— Гони их, — крикнула Аня, — свисти, руками махай!
И тут же подала пример, пронзительно, не хуже любого мальчишки, засвистев. Илья заорал: «Хей-хей-хей!» и замахал руками. Птицы с шумом стали подниматься в воздух и вылетать в открытый люк. Аня выгнала самых ленивых с насиженных мест и полезла на крышу голубятни. Обернувшись к Илье, она сказала, поправляя выбившиеся льняные прядки волос:
— Давай за мной, без нас они даже два круга не сделают, лентяи толстые. — И впервые улыбнулась ему.
У Ильи вдруг занялось дыхание, ему показалось, что он никогда не видел ничего более красивого, чем эта улыбающаяся под потолком голубятни девочка с испачканными травой коленками. Как будто что-то изменилось именно в этот миг — он увидел её по-другому и видеть опять, как раньше, не мог. Он смотрел на неё, а она уже отвернулась и выбиралась на крышу. Он опомнился, только услышав второй её пронзительный свист, и полез наверх, за ней следом.
На голубятне они пробыли до вечера. В меньшей каморке у Ани оказались припасены большой пакет чипсов и две шоколадки. Илья запоздало обнаружил, что его сумка с припасами осталась либо у гаража, либо в канаве, по которой он убегал — пить им было нечего. Но Аня быстро сбегала к бывшей соседке и вынесла целую полуторалитровую бутылку домашнего кваса.
Загнав голубей внутрь и закрыв люк, они сидели на крыше голубятни и хрустели остатками чипсов. Было уже часов восемь вечера, оранжевое тёплое солнце бросало на них прощальные лучи, постепенно опускаясь за зубчатый горизонт города. Редкие тополиные пушинки лениво плыли в безветренном воздухе. Илья и Аня молчали, но в их молчании не было неловкости.
— От кого ты убегал утром? — вдруг спросила Аня.
Илья часто заморгал, собираясь соврать, но ответил почти честно:
— От военного суда.
— Ясно, — коротко ответила Аня. Илья подумал, что она, конечно, догадалась, что военный суд — это Саня.
— Ты завтра выйдешь? — спросил он.
— Выйду, только в вашем дворе гулять не буду, — ответила Аня, не глядя на него.
— Из-за Сани? — чувствуя вину и неловкость, уточнил Илья.
Аня пожала плечами. Илья хотел было сказать, что Саня её больше не тронет, но это было бы очевидным враньём. Он не хотел, чтобы она считала его вруном и балаболом.
Илья никогда точно не знал, что у Сани на уме. Некоторые люди думают, что близнецы буквально могут читать мысли друг друга. Может так и бывает, но не с Ильёй.
Пока он мучительно выбирал, что сказать, глядя на Анин профиль, ему вдруг страшно захотелось поцеловать её. Как в кино целуются взрослые. И он забыл, что искал только что какие-то слова, потянулся к ней, заворожённый, не думая о том, что будет дальше, что сделает или скажет она.
Мимо его уха что-то просвистело, глухо стукнуло и, отскочив, зазвенело по жестяной крыше голубятни. Аня вскрикнула. Илья растерянно проследил взглядом за крутящимся металлическим шариком от подшипника. Шарик был вымазан красным. Илья посмотрел на Аню. Она держалась за голову. Из-под её пальцев ручейками струилась кровь. Илья обалдело, медленно, как во сне повернул голову в сторону выхода со двора: он успел заметить белую спину и чёрный затылок брата, мелькнувшие и исчезнувшие за поворотом дорожки.

Круг третий

Неделя прошла с того дня, как Саня впервые её увидел. Более того — он увидел её первый. И что теперь? Теперь он стоял один в середине их с Ильёй комнаты, чтобы его не заметили с улицы, и наблюдал в окно, как она бегает по двору с его братом, как они обливают друг друга водой из пластиковых бутылок. Белый пластырь у неё на лбу — его, Санина, отметина.
В другое время брат и девчонка не смели бы так спокойно развлекаться во дворе, Саня бы им не позволил, но сейчас он уже третий день сидел дома — был наказан за то, что побил из новой рогатки почти все стёкла в чужой теплице за домом, разорил клубничные грядки. А ведь всё из-за неё. Саня невольно сжал кулаки.
Илья хотел тоже сидеть дома, но отец почти силой отправлял его гулять.
Так что сейчас Сане не перед кем было держать марку, и он не старался напускать на себя надменно-равнодушный вид. Он то и дело утирал набегающие злые слёзы. В конце концов Саня забрался на второй ярус кровати, лёг ничком и накрыл голову подушкой.
Слёзы всё текли и текли, сами по себе. От этого Саня злился ещё сильнее — распустил нюни, как девчонка. Но сейчас ему было больнее, чем когда он в прошлом году сломал руку, ныло больше, чем кровавая ссадина, жгло сильнее, чем крапива. Сжигало всё у него внутри и никак не отпускало — уже неделю.
Почему его никто не предупредил, что бывает такая боль? Почему ему никто не сказал, как от этой боли избавляться? Что ему делать?
Родители вечно долдонили: не играй с острым, не суй пальцы в розетку, не трогай горячее — будет больно. Почему же они не рассказали, что если девочка с белыми волосами и синими глазами смеётся вместе с твоим братом, а на тебя даже не смотрит — это гораздо, гораздо больнее? Больнее всего на свете.
От того, что предал собственный брат — только горько, не больно. Илья всегда был слабаком. Но почему же тогда она предпочитает слабака? Саня тихо замычал и стащил подушку с головы. Он снова посмотрел в окно — та же картина. Играют и смеются, даже не думают о нём — ни он, ни она. Она никогда не смотрит на него так, как на Илью, и она никогда не путает их. Это нечестно! Так не должно быть! Саню вдруг охватила такая ярость, что он задрожал.
Нечестно, что он так мучается из-за этой девчонки, а она даже не пытается ему помочь. Нечестно, что из-за неё его предал брат. Она должна понимать, что Илья принадлежит Сане! А она всё равно дружит с ним! И раз так, её просто не должно быть. Не должно быть на свете таких красивых белых волос, к которым он не может притронуться, таких синих глаз, которые смотрят не на него.
Саня сел на кровати. Слёзы высохли, кулаки сами собой сжались. Ярость билась в его груди, как огненная змея. Илья и Аня смеялись на улице, и он слышал их смех. «Нужно спалить её волосы — пусть ходит лысой, нужно выколоть ей глаза — пусть ни на кого не смотрит. Пусть её не будет, не будет, не будет!»
Саня снова упал на кровать и опять заплакал беззвучно, судорожно всхлипывая.

Круг четвёртый

Аня поправила на плече сумку и, злясь сама на себя, в который раз осторожно выглянула в окно, выходившего на школьный двор.
Они были всё там же: стояли под козырьком подъезда через дорогу от школьных ворот, курили, ржали как лошади и явно поджидали её, Аню.
Аня снова без нужды поправила сумку и отошла от окна. «Что, Белая, ссышь? – грубо спросил внутренний голос». Нет, Аня не боялась. Но ощущения были противные. Аня устала прятаться, ей хотелось есть, хотелось придти домой, тем более, сегодня должен был позвонить Илья – они договорились созваниваться по пятницам. В его медколледже первокурсников на целый месяц отправили на картошку. С телефоном в колхозе было худо, Аня не хотела пропустить звонок и потом ждать ещё целую неделю. Ей вообще тяжело давалась разлука с Ильёй, одно то, что его больше не было в школе, вгоняло Аню в тоску. А теперь его и в городе не было – стало совсем плохо.
Начиная с этого дня, возникли ещё и проблемы. Аня так и не завела себе в школе подруг за три года, которые она здесь проучилась – ей хватало Ильи. Врагов у неё тоже не было – кроме Сани, но и тот уже два года как перестал её доставать. Иногда Ане казалось, что именно из-за него вокруг образовалась будто зона отчуждения, в которую осмеливался входить только Илья. Чего она только не натерпелась за шестой и седьмой классы от Сани. В тринадцать лет он уже стоял на учёте в детской комнате милиции за хулиганство. Хулиганство! Каким невинным словом Ане это казалось. Оно не отражало всего кошмара, который олицетворял для неё Саня. Аня до сих пор была уверена, что если бы не Илья, Саня в один прекрасный момент просто убил бы её. Ни за что! Просто так! Именно это больше всего пугало Аню – она ничего не делала, чтобы Саня так её ненавидел.
– Почему ты это делаешь? Почему?! – кричала она ему иногда.
– Я хочу, чтоб тебя не было, – отвечал Саня. И всё.
Он пытался столкнуть её с лестницы, поджигал её портфель, одежду. Подножки, комки грязи в голову, камни и прочие мелочи Аня даже не считала. Несколько раз её родителей вызывали в школу по поводу Сани. И, хотя, Аня выступала пострадавшей стороной, дома ей неизменно влетало:
– Ты там одна такая! – орал отец. – Этот ублюдок только к тебе пристаёт, значит, повод даёшь! Не смей общаться с этими выблядками, с обоими! Увижу – прибью сам!
Так что с Ильёй уже с седьмого класса им приходилось видеться тайно от родителей, украдкой. Переходить в другую школу Аня не хотела, отговорила от перевода мать. Отец такой вариант и не рассматривал:– свинья везде грязь найдёт, что теперь все школы в городе перебирать?
Воспитание Сани ограничивалось его избиением, как Аня знала от Ильи. Чего она не знала – как Илья уживался с Саней под одной крышей. Агрессия брата касалась и его. Илья никогда не жаловался, но от внимания Ани не укрывались свежие шрамы, синяки, ожоги... Аня так и не поняла, почему Саня прекратил её изводить. В один прекрасный день он просто перестал её замечать. Но даже после этого она осталась в вакууме – никто в школе не приближался к официальной жертве Сани, который был школьной знаменитостью – почти готовым уголовником.
А теперь и его не было в школе – в девятом классе он поступил в путягу и всё время пропадал с отцом в гараже, Аня перестала видеть его даже во дворе.
Как бы то ни было, кому бы Аня ни была обязана своей неприкосновенностью, сегодня этому пришёл конец.
Всё началось в женском туалете. Ане не повезло зайти туда, пока он был оккупирован троицей «крутых девок» из параллельного класса. Пока Аня сидела в кабинке, она невольно слушала их разговор.
– ...А Ксюха-проблядуха, заразила Косого, а теперь и я чешуся вся, пи*дец как...
– Надо в гандошках пёхаться, Юлька...
– Гандошки для богатых шалав...
В этот момент Аня вышла из кабинки и подошла к раковине, чтобы быстро сполоснуть руки и как можно незаметнее смотаться. Но она тщетно надеялась, что её не заметят.
– Вот Белая, поди, в гандошках шпёхается, – лениво протянула Юлька, затягиваясь почти докуренной сигаретой.
– Гыгыгыгы, – обрадовалась её подруга Бритва. – Белая, слышь, дай гандошку погонять, постираю – верну.
Её предложение встретил взрыв одобрительного хохота.
– У меня нет, – прошептала Аня, краснея до корней волос.
Юлька, рослая, крупная девка, лениво слезла с подоконника.
– Не пи*ди, гони гандоны.
Аня молча отошла от раковины, прицеливаясь выскочить за дверь, но её опередили, перерезав путь к отступлению.
– Да ну, Юлька, ты на неё глянь, она ж целка, – хихикнула тощая девчонка, имени которой Аня не знала.
– Чё, реально целка? – с подозрением спросила Юлька, нависнув над Аней. – Чё, столько времени с Сумахом ходишь и ни разу не дала?
– Уууууу, – протянула Бритва, тоже подходя к Ане. – У Сумаха не стоит, оказывается... Или только на Белую не стоит, мож проверим?
Снова смех. Рука Ани против воли легла на сумку, привычным жестом повернула её так, чтобы острые углы учебников смотрели в сторону удара, резко размахнулась и врезала Бритве сбоку по голове. Этот приём она разучила ещё в шестом классе, для обороны от Сани. Бритва, от неожиданности потеряла равновесие и налетела на раковину. Аня, воспользовавшись замешательством врага, выскочила, наконец, за дверь. Зазвонил звонок, коридоры тут же затопило людьми – учениками и учителями.
– Х*й с ней, потом подкараулим, – услышала она за спиной.
И вот – они её подкарауливали. Противный, липкий ком стянулся в районе желудка – это был не животный страх, который вызывал в ней Саня, нет, это было что-то гораздо более противное. Что они с ней сделают? Изваляют в грязи? Изобьют? Бритва могла порезать ей лицо, как она уже сделала с одной девчонкой... Ходили слухи, что Юлька плеснула в старшеклассника кислотой из карбюратора. Аня не могла оценить величину их злости, она не знала, чего ждать.
– Долго стоять тут будешь? – не выдержал охранник с вахты, которому явно не терпелось закрыть двери и отправиться курить на задний двор. Аня сжала зубы и взялась за ручку дверей. Пусть делают, что хотят, прятаться она больше не будет.
Компания заметила Аню ещё на крыльце и заметно оживилась. Они неотрывно следили за тем, как она идёт по двору к воротам и недобро скалились.
Аня вышла за ворота – тут конец школьной территории, никто её теперь не защитит. На мгновение она замешкалась, ненавидя себя за трусость. Девки с неторопливой ленцой хищников двинулись ей навстречу.
– Подвезти? – услышала она за спиной знакомый, но какой-то слишком хриплый, голос. Прежде, чем обернуться, Аня почувствовала запах табака, а обернувшись, увидела Саню. Он стоял, небрежно прислонившись к ограде школы и мусолил в губах сигарету. Он оттолкнулся плечом от ограды и сделал шаг к Ане. Из-за угла выглядывал руль его мопеда.
– Так подвезти? – спросил он, сплюнув окурок.
Аня инстинктивно шарахнулась от него. Она раньше никогда не оставалась одна при столкновениях с Саней, всегда рядом был Илья. Но не сейчас.
Саня молчал, в его взгляде Ане почудилась насмешка.
– Не надо, – тихо ответила она и отвернулась. Она заметила, что «крутые» остановились неподалёку, как будто гиены, уступающие более крупному хищнику.
– Ну и дура, – уже не скрывая насмешки, подытожил Саня. – Эти овцы тебя щас измордуют.
– Тебе-то что? – огрызнулась Аня, не останавливаясь. Саня неспеша сходил за мопедом, оседлал его и, догнав Аню, поехал рядом с ней.
– То, что Илюха сегодня приезжает и на меня подумает, – снисходительно объяснил он. – Мне это на*ер не надо. Не хочешь ехать, так провожу.
Аня смолчала, но от слов о том, что Илья приезжает уже сегодня, сердце радостно заколотилось. На волне эйфории она даже подумала, что Саня, наверное, просто повзрослел и потому изменился. Хотя бабушка говорила – люди никогда не меняются в лучшую сторону.
Так, в сопровождении Сани, она благополучно добралась до дома. Между собой они больше не перекинулись ни словом.
Остаток вечера Аня провела как на иголках: Саня сказал правду или соврал? А если правду – придёт ли к ней Илья тут же, ведь он болеет, вдруг – серьёзно? И не сбегаешь, не узнаешь, не позвонишь – отец дома. После запрета общаться Илья и Аня научились выкручиваться – чаще всего пользовались тем, что оба жили на первом этаже, лазали друг к другу через окна. И сегодня Аня тоже ждала стука в окно, когда все лягут спать. Около одиннадцати в окно действительно постучали. Их с Ильёй особым тайным стуком.
Аня радостно встрепенулась – сна и так не было ни в одном глазу. Она открыла окно, стараясь не шуметь. Илья стоял внизу и улыбался.
– Выйдешь? – спросил он, как будто произнёс пароль-заклинание, неизменное уже три года.
– Выйду, – прошептала Аня отзыв.
Она быстро оделась и привычно выскользнула в окно. Илья, почему-то снаряжённый рюкзаком, взял её за руку и, не говоря ни слова, повёл её куда-то в сентябрьскую темноту.
– Тебе можно гулять? – тревожно спросила Аня. – С-саня сказал, ты болеешь.
Илья чуть сильнее сжал её руку:
– Вы общались? – спросил он со странной интонацией.
– Случайно вышло, – виновато ответила Аня. – Он что, нормальным стал?
Илья пожал плечами и глухо ответил:
– По мне, какой и был.
После этого они долго молчали. Хотя молчание, даже после долгой разлуки было для них обычным делом. Аня была уверена, что даже их мысли текут одинаково, им не обязательно разговаривать – их диалог не прекращается и в тишине. Аня могла бы вечно так идти в никуда с Ильёй рука об руку – и быть счастливой.
Она очнулась, когда они остановились в её старом дворе у голубятни. Они с Ильёй давно сюда не наведывались, всегда находились дела поинтереснее, иногда она с грустью думала, что просто переросла голубятню.
Голубей отец держал до сих пор, хотя большинство других голубятников давно забросили это дело – многие железные домики стояли пустые и заброшенные.
– Ключ не могу найти, – подал голос Илья. Ане показалось, что Илья волнуется. Может быть из-за Сани?
Ключ Аня нашла на обычном месте – в желобке над дверью. Замок легко поддался, дверь без скрипа открылась и они вошли в ещё более густой, пахнущий птицей, мрак голубятни.
Устроились в предбаннике. Ане казалось, что раньше он был как-то просторнее, теперь им с Ильёй было тесновато здесь вместе. Голуби услышали, что к ним вторглись непрошеные гости, заволновались наверху, закурлыкали. Илья расстегнул рюкзак, Аня услышала приглушённое звяканье, а потом ей в руку ткнулось продолговатое горлышко бутылки.
– За встречу, – всё так же глухо и коротко объяснил Илья. Аня пригубила напиток – приторно-сладкий.
– А это что? – осторожно спросила она.
– Портвейн. Не хочешь?
– Сладенький, – невпопад ответила она и отпила ещё глоток. Раньше ей не приходилось пробовать алкоголь. Отчего-то стало и жутко и интересно – как будто она нашла за знакомой дверью тайный коридор и теперь ощупью пробиралась по нему всё дальше. Какое-то время они передавали бутылку друг другу, делая по глотку. Аня заметила, что захмелела, только по тому, что узкий топчан, на котором они сидели, начал медленно кружиться каруселью. Кружение всё нарастало и нарастало с каждым глотком. Потом она почувствовала на своих губах губы Ильи – горячие и сладкие от портвейна. И это стало точкой неподвижности, осью, вокруг которой темнота вращалась быстрее и быстрее. Никогда Аня так раньше не целовалась. На короткий миг Илья показался ей чужаком, незнакомцем. Она отогнала эту мысль. И когда рука Ильи уверенно скользнула ей под юбку – Аня не оттолкнула его. И в следующие полчаса Аня запретила себе думать вообще, хотя на границе опьянённого сознания занозой сидела мысль о том, что от Ильи никак не могло пахнуть мятой и табаком.

Круг пятый

Илья перестал играть с братом в войну после того, как сбежал тогда из-под расстрела. Точнее, война для них перестала быть игрой, она стала настоящей. Каждый день, каждое слово, каждое движение относились к боевым действиям. Иногда они вовлекали в себя всех окружающих и дорого им стоили, иногда были незаметны ни для кого, кроме непосредственных участников. Илья, разумеется, был стороной обороняющейся. Всё что он делал – это отбивал и предупреждал атаки брата, отступал и возвращался на позиции. Он хотел, но не мог покинуть поле боя, потому что его центром была Аня. Ни в чём не повинная Аня. Аня, которую он любил. Поэтому обычно мягкий и уступчивый Илья защищался хоть и тихо, но ожесточённо.
Самое худшее в этой войне было постоянное чувство вины, которое Илью преследовало неотступно. Он ощущал себя предателем. Саня не позволял этому чувству потухнуть, ослабнуть, умело растравливал его при любом удобном случае. Но Илья терпел и это. Ему приходилось это выносить, потому что он знал – Саня сильный, ему никто на самом деле не нужен. А вот Ане без Ильи было не обойтись. Поначалу Илья пытался договориться с братом, убедить его.
– Ну чего тебе от неё надо? – спрашивал он. – Отстань ты от неё, а?
– Ну чего тебе от неё надо? – передразнивал Саня. – Отстань от неё сам. Связался с бабой - сам баба.
Однажды Илья решился на совсем отчаянный шаг. Поздно вечером, когда оба уже лежали в кроватях, он спросил шёпотом:
– Ну давай сделаем вид, что её не было, а? Давай?
Он почувствовал, что Саня слушает, и ему интересно.
– Только ты и я, как раньше. А она... Ну просто соседка... Я... Хочешь, я с ней даже разговаривать не буду больше?
– А она-то с тобой будет, – насмешливо возразил Саня, не поворачиваясь к брату лицом. – Будет ходить за тобой хвостом, как овца привязанная. Палкой не отгонишь. Девки, они совсем дурные, слов не понимают же.
Илья смолчал, хотя ему было и обидно за Аню. На самом деле, ему было страшно, что Саня согласится на это условие. Тогда Ани у него больше не будет... Но Саня молчал. Тишина затягивалась. Илья начал было задрёмывать, но Саня снова заговорил:
– А вот если ты со мной объединишься против неё, то она отстанет... Ну как?
– Что значит, объединюсь против неё? – дрогнувшим голосом переспросил Илья. Он знал ответ.
Скрипнула Санина кровать, он сел и повернулся к брату.
– Бросай в неё камнями, обзывай, пихай, ставь подножки, плюй в неё, – весёлым, злым шёпотом объяснил он. -- Вот тогда она отвалит от тебя. Ну?..
Внутри у Ильи всё сжалось, когда он представил взгляд Ани – тот взгляд, которым она смотрит на Саню – как на недочеловека, с ненавистью и брезгливостью. Так она будет смотреть и на Илью. Это было выше его сил. Он не ответил. Он понял, что не сможет этого вынести. Саня это тоже понял. Кровать снова скрипнула. Разговор был окончен. Это был их последний разговор.
Родители в их конфликт не лезли. Большую часть времени они его просто не замечали, а когда замечали, считали, что это в порядке вещей – мальчишки бесятся, братья дерутся. Даже если до крови. А если до смерти? Илья никогда не сомневался в том, что Саня способен убить человека. Более того, два года подряд – в седьмом и восьмом классах он был уверен, что цель Сани – именно убить Аню. И почему Саня не действовал решительнее, Илья не знал. Почему Аня вызывает у него такую злобу – тоже.
Саня как будто пристреливался, как тогда, у гаража – пробовал, каково это, прежде чем влепить пулю промеж незащищённых лопаток. Возможно, его занимало ощущение власти, возникавшее в процессе.
Но время шло, а Аня с Ильёй по прежнему держали оборону спина к спине. Илья старался никогда не оставлять Аню одну – даже если занятия в школе заканчивались и начинались в разное время – они ждали друг друга, чтобы идти вместе. В те редкие моменты, когда Аня всё же оставалась одна, Саня реагировал молниеносно. Ничто его не останавливало и не отвлекало. Так что Ане тоже пришлось учиться стоять за себя: Илья показывал ей как и куда лучше бить, как использовать окружающую обстановку, подручные средства. Аня быстро схватывала.
Илью изматывала эта война, и всё же он не променял бы мир с Саней на мир без Ани. Если бы кто-то спросил его – что он в ней нашёл, Илья бы потерялся. Он не знал, как это выразить словами. Аня казалась ему существом из другого мира – лучшего, светлого, волшебного. И когда Илья был рядом с ней, он словно сам оказывался причастен к этому миру. И за это он готов был вынести всё – вражду с братом, физическую боль и боль моральную. Он был готов стоять до конца.
И в один прекрасный день Саня как будто отступился, как будто забыл об Ане. Потерял интерес – разом, одномоментно. Илья с Аней долго не верили в это. По прежнему соблюдали все предосторожности в школе и во дворе, были начеку.
Дома Илья исподволь присматривался к брату, старался разгадать его мысли, намерения.
Саня выказывал полнейшее равнодушие и к Ане и к брату. Он ближе сошёлся с отцом и днями пропадал с ним в гараже. Осенью, в сезон охоты не пропускал ни одного выезда. Илья в этом году с ними ехать отказался. Его никто не уговаривал.
Саня охладел к Ане, но с братом его дружба так и не восстановилась. Невольно или нарочно, оба старались избегать друг друга. Даже живя под одной крышей они виделись так редко, что Илья порой представлял: у него никогда не было брата-близнеца, он просто выдумал его однажды, чтобы не скучно было играть одному. А потом просто забыл его, перерос.
Но Саня, разумеется, был.
Следы его бытия находились по всей квартире, как запах табака, намертво впитавшийся в обивку мебели, в шторы и постель, хотя Саня, естественно, никогда не курил в квартире – отец бы этого не позволил. Запах табака смешивался с запахами машинного масла, бензина и пороха и сопровождался для Ильи смутными и тревожными ассоциациями с опасностью.
Илью разочаровало то, что родители довольно спокойно отнеслись к тому, что Саня начал курить в свои четырнадцать. Сам Илья запах табака ненавидел.
А теперь табаком пахло и от Ани. Запах был почти неуловим. Илья никогда не видел её курящей, но он был уверен – Аня начала курить, пока он был в отъезде.
Когда он уезжал, ему было страшно – казалось, что с Аней обязательно случится что-то плохое, пока его нет рядом. Что Саня выйдет из многомесячной засады и устроит... Что? Илья не хотел об этом думать в подробностях, но в голове сами собой вспыхивали картинки: Саня толкает Аню под машину; Саня плещет ей в лицо кислотой из карбюратора; Саня поджигает Анину комнату, пока она спит. Илья ничего не мог поделать с этими образами, но он давно жил с этим и немного привык к такому страху.
Когда он вернулся, тревога отчего-то стала ещё явственнее. Возможно, из-за этого чёртова еле слышного запаха табака, который, может быть, ему просто мерещился. И, может, ему просто мерещилось, что в Ане что-то неуловимо, но бесповоротно изменилось. Илья никак не мог ухватить это что-то. Но это мучило его как крапивный зуд. А она время от времени заглядывала ему в глаза, как будто проверяла какие-то ей одной понятные знаки.
В первый же вечер после его приезда Аня зачем-то повела его на голубятню. Илья давно там не был – с тех пор как отпала надобность прятаться от Сани, отпала надобность и в голубятне.
– Теперь там только белые почтовые голуби, – рассказывала Аня, пока они шли. – Как те двое первых, помнишь?
– Помню. Круто, – отвечал Илья и улыбался ей. Но даже в этом разговоре ему чудился подвох. Он украдкой бросал на Аню взгляды, пытаясь понять, о чём она думает. До отъезда он привык считать, что они едва ли не читают мысли друг друга. Но теперь в Ане появилось нечто непроницаемое. Секрет. Стена, за которую ему не было допуска. Как у Сани. Но к тому он привык, а чувствовать то же самое в Ане было неприятно, непривычно. Обидно.
В предбаннике голубятни Илье показалось тесно. Неужели они уже так выросли? «Зачем мы сюда пришли?» – подумал было он. Но тут Аня встала перед ним, положила руки ему на плечи и поцеловала. Первая. Очень уверенно, по-новому, незнакомо. Илья растерялся, но ответил. Спустя несколько секунд, он взял её за плечи и отстранил от себя, всматриваясь в её лицо. В полумраке голубятни синие Анины глаза казались совсем тёмными. Она не отводила взгляд. Взяла его руку и положила себе на внутреннюю сторону бедра, повела выше... Илья не смог и не захотел сопротивляться такому сигналу. Он притянул её к себе и поцеловал с большим жаром. Время сомневаться прошло.
Круг шестой
Саня целый вечер толок стекло. Старательно, кропотливо. И выкатывал хлебные шарики, подмешивая стеклянную пыль в мякиш. Он всё знал. Он видел, как они заходили туда; он видел, как они выходили оттуда. Он слышал всё, что происходило в голубятне между ними; слышал всё, до последнего шороха, до самого тихого вздоха. Он сам не знал, как удержался и не вышиб дверь, не влетел туда, к ним, чтобы... чтобы... Он не думал, что было бы дальше. Когда они ушли, Саня ещё долго ходил неподалёку от голубятни взад и вперёд по пыльным тропинкам двора, отмахиваясь от божьих коровок, которые то и дело врезались в него. Он вспоминал ту ночь, когда был здесь с Аней, выдав себя за Илью. Она их всегда безошибочно различала, а в тот раз — не смогла... И он снова стал первым! И ещё он был почти уверен, что Аня его всё-таки узнала. Узнала, но не оттолкнула. Но тогда почему? Почему на следующий же день она привела сюда не его, а Илью? Опять Илью, мямлю и тряпку Илью! Хотела сравнить? Попробовать как это?
— Шлюха, — прошептал Саня и сжал пальцами хлебный шарик. Шарик расплющился, а на пальцах Сани выступила кровь. Идея со стеклом пришла в его голову сама собой, как самое естественное, что только можно сделать в этой ситуации. Он хорошо знал эту естественность. С детства он твёрдо уяснил: всё, что приходит к нему таким образом — плохо, за это его наверняка захотят наказать. Чем старше он становился, тем опаснее были вещи, которые приходили к нему в голову. Заманчивые вещи, интересные вещи. Классные. Пришлось отказываться от них. Саня мог себя контролировать, он был вменяем. В своём уме. Кто же в своём уме будет делать то, за что его посадят? Даже если очень хочется это сделать. Но за стекло в хлебе его, конечно, не посадят. Никто и не узнает, что это он сделал.
В какой-то момент Саня решил, что хлеба достаточно, собрал все шарики в пакет и отправился к голубятне. Он убедился, что его никто не видит, забрался к решётке «курятника» и начал быстро пропихивать сквозь решётку свои хлебные заготовки. Белоснежные голуби, похожие на изящные мазки заварного крема, заволновались и стали слетать с жёрдочек вниз, к хлебу. Саня немного понаблюдал за ними, убедился, что они едят, потом спрыгнул на землю и отправился к выбранному наблюдательному пункту на возвышении улицы в узком проходе между двумя домами. Оттуда Саня хорошо видел голубятню, а его заметить от голубятни или с дороги, было почти невозможно. Саня закурил. Ждать пришлось недолго. Ещё не докурив вторую сигарету, он увидел, как отец Ани идёт к голубятне — он всегда в это время навещал голубей, Саня это знал. Он видел, как тот отпирает дверь ключом и заходит внутрь. Минуту спустя Анин отец выскочил обратно и почти побежал к дому. Саня ждал. Через полчаса Анин отец вернулся в сопровождении дочери. Ильи с ними, конечно, не было. Анин папаша считал недоносками и ублюдками их обоих, чем вызывал в Сане мстительное удовлетворение.
Отец и дочь снова скрылись в голубятне. Саня, щурясь сквозь табачный дым, смотрел, как они возятся в «курятнике». Из-за решётки он не мог ясно видеть, что они делали, но он наверняка знал, что они там нашли. Саня подумал, что это должно быть даже красиво — грязный пол клетушки, полностью скрытый под мёртвыми тельцами белых голубей.
Примерно через четверть часа они вышли из голубятни с двумя объёмистыми полиэтиленовыми пакетами в руках. Анин отец направился к мусорным бакам, так что Саня был вынужден на всякий случай отступить вглубь проулка и спрятаться за домом. Когда он через несколько минут вернулся на наблюдательный пункт, их уже не было видно. Рядом с голубятней сидела на корточках Аня и копала землю небольшой садовой лопаткой. Рядом с ней лежало два белых свёртка — голуби. Саня почувствовал какое-то то ли смятение, то ли возбуждение, поднявшееся в душе. Он толком не понимал, что он чувствует — удовлетворение, торжество, жалость? Саня было сделал движение, чтобы выйти из укрытия и подойти к Ане, сам не зная, зачем, но тут же увидел идущего к голубятне Илью. Илья подошёл к Ане, присел рядом, они стали о чём-то тихо переговариваться. Саня опять медленно отступил вглубь проулка, перешёл на другую улицу и побежал, не оглядываясь, как три года тому назад.

Круг седьмой

Стоял один из тех дней, в которые сама мысль о чём-то плохом не приходит в голову. Бабье лето этой осенью пришло рано и было тёплым – солнце грело по-августовски, листва деревьев была уже жёлтой, но всё ещё густой, небо – таким синим, каким оно бывает только в октябре. И всё вокруг было красиво, всё было празднично. Божьи коровки носились в воздухе, сползались по тёплым углам домов снаружи, набивались между оконными рамами внутри, заползали в плафоны ламп в квартирах, где и оставались навсегда.
Именно в этот день Саня поймал её за домом, в бетонном закутке у мусорных баков. Сначала Аня даже не испугалась. Она только что вынесла мусор и как раз собиралась быстренько выкурить сигарету, пока никто не мог её заметить из окон. Саня подошёл, попросил прикурить. Аня дала. Какое-то время они молча курили бок о бок, щурясь на безоблачное небо над бетонным ограждением мусорки. В какой-то момент, без всякого перехода, Саня наклонился к ней, вынул сигарету из её губ и попытался поцеловать. Аня отшатнулась, тогда он встал перед ней, загораживая проход.
– Почему? – требовательно спросил он. Аня отвела глаза.
– Дай пройти, – она подхватила с земли пустое ведро. Саня не сдвинулся с места.
– Почему? – повторил он, не повышая голоса. Но было в его тоне что-то такое, от чего Аня невольно напряглась и разом вспомнила два года преследования.
– Я закричу, – тихо предупредила она, в панике бросая взгляды на угол дома – пусть кто-нибудь пойдёт выбрасывать мусор прямо сейчас. Как назло с этой стороны дома не было ни души. Пустовали и балконы, никто не сидел на них, не ловил последние погожие деньки. Скорее всего, все разъехались по дачам.
– Тогда твой батя узнает, что ты куришь. И Илья тоже.
Аня заколебалась и всего на секунду промедлила с криком. Сане хватило этой секунды, чтобы взять её за подбородок, стиснуть пальцами щёки и сунуть ей в рот скомканный носовой платок.
Шагнул к ней, толкая назад, к бетонной стене, крепко перехватил её руку с ведром – она уже замахнулась, чтобы ударить. Саня вывернул её руку. Оцинкованное ведро выпало из пальцев и загремело, покатившись к мусорным контейнерам.
– Ты же сама хочешь, чё ты ломаешься? – прошептал он, нависнув над ней. – Тогда же не ломалась...
Аня могла только мычать. «Но я не хочу! – думала она. – Я совсем не хочу!» Она попробовала пнуть его в пах, но Саня подставил под удар бедро, а потом развернул её к стене лицом и как следует приложил лбом о бетон. Ане показалось, что её голова раскололась надвое, перед глазами всё поплыло, в ушах загудело. Сознание она не потеряла, но происходящее стало доходить до неё как через слой ваты, как во сне. Как во многих её кошмарах. Казалось, что это происходит не с ней, с какой-то другой девочкой, на которую Аня смотрит со стороны – без особого любопытства и без особой жалости. Саня навалился на неё всем телом, коленом раздвинул ей ноги, он держал её крепко, но в этом не было нужды, Аню почти парализовало – то ли от удара, то ли от шока – она едва держалась на ногах.
Почувствовав жгучую боль между ног, Аня немного сбросила оцепенение и начала вырываться. Но Саня только сильнее прижал её к стене и ещё раз приложил головой о бетон.
– Ну ты и шлюха, – горячечно шептал он. – Скажи, что я лучше! Лучше! Лучше него!
Но Аня, разумеется, ничего не могла сказать. После второго удара в голове как-будто кто-то мерно бил в колокола, она и слышала-то Саню еле-еле.
– Только попробуй кому стукнуть, шею сломаю, – пообещал Саня на прощание и в третий раз ударил её о стену лбом. Аня успела почувствовать, как по бёдрам у неё течёт что-то тёплое, прежде чем потеряла сознание.
Она пришла в себя от лёгкой щекотки. Божья коровка, беззвучно треща крыльями взмыла с её щеки в безоблачное небо. В первое мгновение Аня решила, что ей всё приснилось – ничего не было и быть не могло никогда. Но резкая боль внизу живота немедленно доказала ей обратное. С трудом Аня смогла сесть – тут же присоединилась и головная боль – такая сильная, что Аню затошнило. То ли за всё время, что она лежала здесь, никто так и не подошёл к мусорке, то ли её не заметили. То ли заметили, но не стали трогать.
Голова стала не только болеть, но и кружиться, Аня решила смотреть наверх, чтобы приступ прошёл быстрее. Небо над её головой было таким же ярко-синим, праздничным; божьи коровки летали повсюду в густом тёплом воздухе. С той стороны дома до неё доносились перекликающиеся детские голоса, смех. Кое-как, держась за стену, Аня поднялась на ноги. «Ведро, – подумала она. – Как же я без ведра вернусь?..» Каждое движение головы, каждая мысль отдавались болью. Наверное, ей нужно пойти к врачу? Но врач начнёт расспрашивать, что произошло. Врач всё расскажет родителям. Куда же ей тогда пойти? Постоять под собственным окном, подождать Илью? Рано или поздно он придёт к ней. Нет, ждать там одной было слишком страшно, Саня мог вернуться. Ведро валялось неподалёку. Аня доковыляла до него, как-то умудрилась наклониться и поднять. Сначала она на автомате пошла к дому, но на полпути развернулась и, как была, в домашних тапочках, с пустым ведром, направилась к остановке – там стоял исправный таксофон. Пока она шла, думала только о том, как добраться до этого таксофона. Он был для неё как маяк для потерпевшей крушение. Аня ни на что больше не отвлекалась, ни мыслями ни взглядом. Когда она добрела до него – ей показалось, что прошло не меньше часа, – она наконец, заметила краем глаза, как пялятся на неё люди с остановки. Ей было всё равно. Она нащупала в кармане кофты завалявшийся рубль и сунула его в аппарат. Набрала домашний номер Ильи. Аня не думала, что сказать, если к телефону подойдёт не он. Но ей повезло.
– Алло, – сказала трубка голосом Ильи. Аня открыла рот, чтобы ответить, и разрыдалась.

Круг восьмой

Неясное, но приятное предчувствие томило Илью с самого утра. Несмотря на выходной день, проснулся он рано. Впрочем, Саня, как всегда, встал ещё раньше. Первое, что сделал Илья, встав с кровати – это открыл окно, из которого сразу пахнуло праздничной осенью. Октябрь решил поиграть в лето. Илья содрал с окна давно уже не нужную марлю, опёрся на подоконник обеими руками и с удовольствием подставил лицо под мягкие нежаркие лучи солнца. Именно сегодня жизнь показалась ему особенно прекрасной, не омрачало её даже огромное домашнее задание по экстремальной медицине. Вот сделает его, и они с Аней пойдут гулять, может быть, умотают за город, если Саня расщедрится на мопед. Он поймал себя на том, что улыбается росшему напротив клёну, как последний дурак. «И будет только лучше, – шептал внутренний голос. – Будет ещё, ещё лучше!». Илья не находил повода ему не верить.
На подоконник, прямо между его рук, спикировала божья коровка. Илья по детской привычке загадал: если коровка улетит, его предчувствие сбудется; если свалится за окно мёртвым семечком, то нет. Он щёлкнул ногтем по лаковой чёрно-красной горошине. Божья коровка, расправив крылышки, взмыла в воздух и улетела прочь. Илья чуть не расхохотался от дурацкой какой-то радости.
Когда Илья вошёл на кухню, брат уже был там – сидел в одних шортах за столом и неторопливо подсчитывал рассыпанные перед ним красные охотничьи патроны.
Илья сделал себе бутерброд, налил чаю и сел напротив. Саня в тот же момент сгрёб патроны в коробку, поднялся и ушёл в комнату. Илья не расстроился. Минуту спустя хлопнула входная дверь – Саня ушёл покурить. Илья доел завтрак в одиночестве, и уже принялся за домашку, когда Саня вернулся. Он прошёл в родительскую комнату и начал греметь чем-то в темнушке. Родители у них работали посменно, так что выходные их не касались, сегодня и отец и мать были в дневную смену. Потом Саня перешёл в комнату и снова загремел, на этот раз инструментами в ящике. Илья тщетно пытался сконцентрироваться на ситуационных задачах экстремалки. Тут ещё, как назло, зазвонил телефон. Саня его проигнорировал, хотя был ближе к телефону.
– Может ответишь? – раздражённо крикнул Илья брату после пятой или шестой трели. Саня и бровью не повёл. Илья ругнулся, отложил учебник и подошёл к телефону.
– Алло, – сказал он, а в ответ неожиданно услышал плач. Илья, каким-то шестым чувством, развившимся за время «войны», тут же понял, что это Аня. И то же чувство, привычка, почти ставшая инстинктом, подсказали ему, что Саня этого понять не должен.
– Ты сейчас где? – стараясь говорить ровно и безучастно, спросил Илья, косясь на Саню. Не с первого раза Илье удалось понять, что Аня звонит с автобусной остановки. – Жди меня там, – Илья очень надеялся, что выдержал равнодушный тон беседы, что Саня ни о чём не догадался.
Он старался не думать о том, что с ней случилось. Все размышления всё равно сводились к одному – не мог же Саня успеть за эти пятнадцать минут что-то сделать? Всё остальное время он был у Ильи на виду...
– Дашь сегодня мопед погонять? – со старательной небрежностью спросил он Саню, одеваясь. Саня достал из кармана шортов ключи от мопеда и гаража, не глядя, кинул Илье.
– Покоцаешь, заплатишь, – коротко предупредил он.
«А может, дело и не в Сане? – подумал Илья. – Может, например, Аниной бабушке стало плохо? Или что-то ещё... Что-то другое». Немного успокоив себя этими мыслями, он вышел из дома и побежал к остановке.
Аню он увидел издалека – растрёпанная, с ведром в руках, она стояла, обессиленно прислонившись к будке таксофона. На лбу у неё цвёл громадный кровоподтёк, глаза были в чёрных кругах, как у енота. Илью прошиб холодный пот, горло перехватило. «Сотрясение мозга, симптомы и внешние признаки» – всплыла в голове ситуационная задачка из домашки. Аня заметила его, только когда он подошёл к ней вплотную. Перевела на него остекленевший взгляд и вздрогнула всем телом, когда он осторожно обнял её за плечи. Илья не стал ничего говорить, под неодобрительными взглядами людей с остановки, он отнял у неё ведро и, не отпуская от себя, повёл обратно – к дому. Аня не сопротивлялась.
– Пойдём в гараж, – тихо сказал он ей, когда они перешли через дорогу. – У меня ключи.
Аня равнодушно кивнула.
Илье показалось, что путь от остановки до гаража занял несколько часов. Идти приходилось медленно – Ане явно было больно двигаться. «Кто её избил? – думал Илья, старательно отгоняя образ глумливо ухмыляющегося Сани с разбитыми костяшками пальцев. – Зачем?». Он сдерживался, чтобы не начать расспросы. Аня была явно не в том состоянии, чтобы отвечать.
«Не уберёг, – звенело в голове. – Не защитил». Глаза у Ани покраснели, но больше она не плакала, время от времени её били приступы крупной дрожи. Зато Илья сам был готов разреветься от жалости к ней и от бессилия.
Когда они, наконец, добрались до гаража, Илья с трудом отпер замок, завёл Аню внутрь, включил пыльную лампочку под потолком, прикрыл дверь. Он усадил Аню на низкий самодельный табурет, заляпанный старой белой краской.
– Пить, – почти беззвучно попросила она. Илья бросился было к выходу, чтобы принести воды из дома, но Аня неожиданно вцепилась в него мёртвой хваткой:
– Не уходи, – в её голосе звучал неподдельный ужас.
– Я здесь, я не уйду, – только и мог растерянно повторять Илья, он попытался вспомнить, держит ли отец тут воду. Кое-как убедив Аню отпустить его, он отыскал канистру с водой и отлил немного в один из пластиковых стаканчиков с полки. Аня жадно выпила, расплескав половину. От второго отказалась.
– Нам придётся расстаться, – сказала она вдруг без всякого перехода. Илья опешил.
– Почему? – тупо спросил он, не понимая, что происходит.
– Потому что я – шлюха, – ответила Аня и снова расплакалась. Илья сел напротив неё, взял за руки, отводя их от её лица.
– Не знаю, в чём дело, но ты никакая не шлюха, – твёрдо сказал он, глядя ей в запухшие глаза. Она смотрела на него несколько секунд не то с жалостью и презрением, не то с виноватой мольбой.
– Я переспала с Саней.
Такого Илья не ожидал. Он разжал было руки, но тут же снова крепче перехватил её ладони.
– Только что? – спросил он, внезапно начиная догадываться. Он не хотел бы догадываться об этом.
Аня кивнула.
– А ты... Ты этого хотела?
– Он говорил, что хотела... Но я не хотела! Не хотела!
Аня снова разрыдалась. Илья обнял её, подождал, пока она немного затихнет. Потом встал и полез на верхние стеллажи. Аня посмотрела на него с беспокойством. «Он её изнасиловал и избил. Изнасиловал и избил, – стучало в голове Ильи гулким колоколом». Аня подошла к нему в тот момент, когда он слез со стеллажа с отцовским ружьём в руках и коробкой патронов.
– Я знаю, где он сейчас, – только и сказал ей Илья и начал заряжать ружьё. Ему не нужно было объяснять. Аня положила руку на приклад.
– Был ещё один раз, – сказала она. Илья уже устал испытывать какие-то эмоции. Пришло какое-то ватное отупение и усталость. Он на автомате вложил патрон в патронник. Всё это было так неправильно. Это было неправильно с самого первого дня. С самой первой встречи. Всё шло не так.
– Когда ты приехал. Ночью, – продолжала Аня. – Он меня обманул. Он знал наш тайный стук. Я думала, что он – это ты. Я не узнала...
Ружьё вдруг показалось Илье очень тяжёлым, руки сами опустились под его весом.
– Но... Вообще-то на самом деле я догадывалась, что это он. Но всё равно... Поэтому я шлюха и нам нужно расстаться.
– Нет, ты не виновата в том, что мой брат – обмудок, – устало покачал головой Илья. – И ты уж точно не шлюха.
В этот момент гаражная дверь распахнулась от пинка. На пороге вырос Саня и в руках он держал своё охотничье ружьё:
– Ещё какая шлюха, – заявил он, направляя на Илью ствол. – А ты – баба.

---

08.11.2015 в 02:56

Пишет  Naked_Truth:

Мужиг сказал, мужиг сделал (с)
Полчаса знакомства с Вегас Про, и вот вам мой первый фанфик клипец. возможно, и последний. слышу, как на галерке кто-то вздохнул с облегчением
Никаких эффектов не знаю, ничо не умею, методом тыка поняла, как монтировать. Фильм смотрела один раз. Энджой, епта Ну или не энджой.

@темы: Зачем мы перешли на ня?, ...и Паша Товчегречко

---

Короткая стрела

Писано на конкурс одного жанра (детектив)

Дождь становился всё сильнее: он смыл все запахи, сделав мир неразличимым, и насквозь вымочил чёрную форменную накидку Кихе, младшего наместника Гильдии Крепких Когтей. Но молодому кугуару было не до удобств. Уже третий час он скрывался за трёхгранной колонной храма, выслеживая грязнокожего Матса из Гильдии Невидимых Пальцев. Каждый на Островах знал, если у кого-то украли или наоборот кому-то подкинули вещь – спрашивай Кихе сомневался, что в деле замешана Гильдия, но Пальцы наверняка что-то знали.
Два дня назад в его Охотничий Дом ворвался наряд Стражей во главе с ползуном из Гильдии Краснобаев.
Подобные вещи не были редкостью в пору Смены Третьей Луны – когда Гильдии тасовались во власти, они не брезговали ничем – ни убийством, ни подкупом, ни подлогом. У самого Кихе лапы были в крови младших и старших наместников других гильдий, претендовавших на лишнее место в совете Трёх Лун.
В этот раз он был совершенно спокоен и уверен, что обыск пройдёт впустую – и напрасно. Мерзкий, бесшёрстный ползун, от которого разило страхом и подобострастием, извиваясь всем своим длинным телом перед Стражами, немедленно повёл их в библиотеку Дома, где те, раскидав все книги и свитки, нашли дарственную на Храмовую Землю. Именно эта дарственная три дня назад была пожалована от Храма Гильдии Краснобаев, да-да, Храм может подтвердить. Страшное преступление – кража Храмовой земли, тень брошена на всю Гильдию Когтей. Едва ли теперь Когти смогут рассчитывать на прежнее положение в Совете.
По Уставу бремя искупления ложилось на того, кто подставил Гильдию под удар. То есть, на Кихи. Он один должен был разобраться в этом деле, хотя расследования были не по его части. Кихи был охотником – не стражем, не магом и не искателем, им такое дело подошло бы больше. Но какой был выбор?
Кихи начал с очевидного – предположил, что это происки Гильдии Краснобаев от начала и до конца. Ползуна, который был со стражами, Кихи подстерёг и поймал в тот же день в питейном зале. Когти умели добывать информацию из жертв споро, незаметно и быстро. Стража не успела сменится второй раз, когда ноющий, белый как Вторая Луна ползун признался, что Гильдия Краснобаев узнала о дарственной из анонимного свитка, который послали с короткой стрелой в открытое окно дома старшего наместника. Кихи пытался разузнать о стреле больше, но ползуна заклинило – он только и делал, что повторял по кругу одни и те же фразы. Кихи бросил его и отправился выслеживать грязнокожего. Короткая стрела не давала ему покоя. Где, где он слышал о коротких стрелах? Дождь закончился, не оставив по себе памяти. Высоко в тёмном небе бился о невидимую преграду рукокрыл, не в силах ни свернуть со своего маршрута, ни преодолеть её.
Грязнокожий Матс появился заполночь, Кихи скользнул к нему бесшумной тенью и без лишних слов взял за горло.
– Корррроткая стррррела? – проскрипел Матс, выпучивая и без того круглые навыкате глаза. – Глупый черноносый! Не суйся туда, где пррррролетела корррроткая стррррела!
Кихи чуть сильнее нажал на горло Матса.
– Оссставь, оссссставь, я всё рррррраскажу, – просипел тот, высовывая раздвоенный язык. – Коррррроткая стррррела может пррррринадлежать только...
Мимо уха Кихи что-то пролетело с тихим свистом. Матс затрепыхался и обмяк в его лапах. Из его глазницы торчала короткая стрела. Кихи отпустил тело грязнокожего, подавив желание вылизать лапы начисто. Он взялся за оперение и, поднапрягшись, вытянул стрелу из глазницы Матса, который тут же повалился наземь. Кихи принюхался. Кроме гнилой крови грязнокожего, он почуял слабый, смутно знакомый запах. Где-то он его уже чуял, но где? Память упорно не давалась в лапы.
Следующую луну он провёл как в тумане, проклятая стрела словно была заколдована – никто не хотел говорить о ней, Кихи просто не знал, как начать разговор, чтобы он не прервался на отстранённо-вежливом:
– Доброй Луны тебе, наместник.
И запах, этот неуловимый, полузнакомый запах сводил с ума. Наконец, измученного и потерянного, ноги сами принесли его к вратам Храма. Вид деловито снующих по мощёному двору трёхоких принёс подобие мира в его душу и разум. Он преклонил колена, чтобы кроха-жрец дотянулся до его лба и благословил. Едва маленькая ручка поднялась рядом с его мордой, как запах ударил в нос. Тот самый запах. Кихи подскочил, как ошпаренный и слегка зарычал.
Храмовники! Трёхокие! Как он не догадался? Кто пользуется короткими стрелами, тот использует маленькие луки – как раз для их коротеньких ручек. Но зачем? Зачем храмовникам это представление? Их власть неколебима! Они беспристрастны и неподкупны, потому что богаче всех гильдий вместе взятых. В этом нет никакого смысла!
Стегая себя хвостом по бёдрам, Кихи отправился на поиски настоятеля Храма. Он должен добиться правды.
– Доброй Луны тебе, наместник.
Вот всё, что он услышал. Кихи орал, рычал, прыгал на месте, совал под нос настоятеля стрелу – всё было тщетно... Тогда Кихи обнажил когти.
«В этом нет никакого смысла! Это безумие! Должно быть боги лишились ума! – с горечью подумал он. – А если так, к чему хранить его мне?»... К восходу Второй Луны храм был пуст. Тела трёхоких, искорёженные и смятые, валялись повсюду, медленно истаивая в сумеречном воздухе. Когда Кихи вышел из храма в город, его встретила абсолютная тьма, которая мягко пожрала всё.
– Да когда ж эти ушлёпки патч нормальный выпустят?! – прорычал Руслан, отшвыривая джойстик. – Третий раз, б*я, виснет на этой сраной миссии со стрелой.

@темы: Текстовки

---

Обращение северной книги к южному читателю

На незнакомом никогда тебе наречьи
На берегу, который я не вижу
Я напою тебе о зимнем ветре
О пустоте безлиственных деревьев
И обо всём другом, чего ты не услышишь

Навеки оглушённый солнцем жарким
В песке по грудь, на линии прибоя
Устанешь впитывать чужие знаки
Глазами, пальцами, солёными плечами
И тёплым морем за твоей спиною

Сон перепутает события и лица
И потерявшись, позабыв начало
Заглянешь на последнюю страницу
Но там не будет никакого окончанья

@темы: Текстовки

---

демодок

12.10.2015 в 19:24

Пишет  Лоторо:

Земля пухом. Теперь даже прощения не попросишь перед ним.

12.10.2015 в 18:59

Пишет  Морга:

Вечная память
30 сентября скончался Демодок, поэт, один из модераторов Школы. Горестно.

---

Прекрасное от Дашки

---

Переводчик

(написано на конкурс миниатюр по теме Пиковая дама)

Lexus98: Вашиму внеманею придоставляется мой первый перевод! Это очень интиресный расказ, прошу ни стиснятся и коминтировать жестко!
Humster9000: ооооой, автор!!! эт прост суперски! Офигенный рассказик. Мошт переведёте ещё чонить такое?
Hater: Аффтар, блеадь, о стену себя убей, у меня от твоего говна глаза на щёки вытекли. Это нужно ещё раз переводить с русского на русский.
Username: Да вроде всё тут понятно...
Nerd: Лексус, ты что промтом это переводил?
Lexus98: Humster9000, спосибо! Я сторался! Username, помойму тут всё понятно. Hater, убей себя о стену сам, мразь!!! Сам бы попробывал перевезти чтото! Nerd, да ну и что все перевочики подглядовают словарём а промт это как словарь только онлайен.
Hater: ты бы, блядь, лучше словарём русского пользовался.
- пользователь Lexus98 пожаловался на пользователя Hater-
Moder: Hater, сбавьте тон, на вас уже не первая жалоба. Lexus98, вам есть над чем работать. Например предложение: «Он завершил чашку чая и вышел на подвесной дождь» не понятно. Местами есть грамматические ошибки. Удачек в творчестве!
Username: Да вроде всё тут понятно...
Hater: Ой, да неужели?
Moder: напоминаю, за сарказм я баню.
Nerd: Лексус. Никогда не пользуйтесь промтом в переводах. Никогда. Бог накажет.
Humster9000: Hater, да вы прост хамло вокзальное, господин! Прост завидуеш и всё. Очень глупо.
Lexus98:Moder, спосибо, но тут всё понятно. Это оброзность. Humster9000, я просто щас его айпи прабью и ему пестдец. Hater, слышеш сука ч тибя взламаю. Nerd, почиму? Я ни верю в бога.
Moder: Lexus98, вас тоже угроза бана касается. Давайте будем взаимно вежливы! :peace:
Hater: Я весь трясуся. Lexus98, ты в каком классе учишься?
Nerd: Лексус, одна девочка переводила промтом курсовик и случайно вызвала дьявола. Серьёзно, никогда не юзай промт.
Hater: Nerd, тут мне тоже стало интересно, почему. Промт — нормальная штука, если с умом пользоваться, а не с межушным ганглием.
Nerd: Если серьёзно, то среди прогеров ходят слухи о супер мощных сетевых вирусах, которые завязаны на промт: 11.09.11; Джек-Потрошитель, Терминатор, Пиковая Дама. Вызываются непредсказуемой комбинацией символов через промт.
Hater: И что они делают?
Nerd: а никто не знает, может, они апокалипсис 2000го года вызовут, может ядерные ракеты запустят, а может просто твой комп спалят. Они разные по вредности бывают. Как повезёт, ясно?
Hater: бггг. херня
Lexus98: Hater, к тваиму сведенею, у меня два диплома о вышем перевоческом образованее! Я по английске просто лучше говорю потомучто мне руский я уже зобыл из сша.
Hater: да? Ну тогда скажи мне, о чём эти стихи:
Twas brillig, and the slithy toves
Did gyre and gimble in the wabe:
All mimsy were the borogoves,
And the mome raths outgrabe Если переведёшь, скинь на мыло.
Nerd: ТЫ ДУРАК? ОН ЖЕ ЩАС В ПРОМТ СУНЕТ! КЭРРОЛА НЕЛЬЗЯ В ПРОМТ!
Hater: Я знаю, что сунет, поржём.
-ваш компьютер подвергается вирусной угрозе, покиньте опасную страницу-
Nerd: ИДИОТ!
- вирус «Пиковая Дама» активирован при помощи мыла и зеркала, запущена программа удаления сети Internet. Отойдите от монитора. Отойдите от монитора. Отой...

@темы: Текстовки

---

Грязная игра
(Дуэльный выстрел на одном форуме)

– Папа сказал, что в политике это называется грязной игрой, – солидно заявил Артурчик, поправив рукав безупречно-чёрного школьного пиджачка.
– Ваще копец, грязная, – горячо подтвердил Тоха свистящим шёпотом. – Мы с Лёшиком сегодня таааак полы на дежурстве помоем, в ведре одна грязюка останется. И тряпка!
Пухлый голубоглазый Лёшик безмятежно смотрел на одноклассников и молчал. Его в заговор посвятили только потому, что он мог добыть у мамы-школьного завхоза ключи от чёрного хода. Через центральный их с ведром не выпустят.
– Это, конечно, не очень правильно, – продолжал вещать Артурчик, пропуская мимо ушей Тохину тираду, – но у нас нет другого выхода, иначе Колядина опять выиграет выборы.
Все трое как по команде посмотрели на первую парту, за которой сидела бывший президент первого «А» класса, а ныне и. о. президента второго «А» класса Юлия Колядина. Её прямая спина, разделённая надвое толстой русой косой, излучала уверенность и авторитаризм.
– Всё решено, – патетически шепнул Артурчик и углубился в учебник русской речи.
Артурчик целый час прождал на заднем дворе, репетируя свои слова, прежде чем чёрный ход открылся и во двор выскользнули расхристанный Тоха и Лёшик, который волочил поломойное ведро, полное грязной воды.
Артурчик удовлетворённо кивнул и отправился к школьным воротам: по его расчёту, примерно в это время у Колядиной должен был закончится факультатив по английскому языку. И точно – не прошло и пяти минут, как мимо него парами и тройками начали пробегать «англичане», спешащие по домам.
– Юля! – позвал Артурчик, издалека узнав ядовито-розовый колядинский плащик в модных блестящих черепках. – Поговорить нужно, без свидетелей.
Колядина окинула его презрительным взглядом, но свернула с дорожки и пошла следом. Артурчик довёл её до глухой наружной стены спортзала во внутреннем дворе. Из-за угла тут же выскочили Тоха и Лёшик с ведром, перегородив путь к отступлению. Место было выбрано удачно – отсюда их никто не мог увидеть.
Юлька подняла одну бровь и, скрестив руки на груди, опёрлась спиной о стену.
– О чём говорить будешь, Лапин? – насмешливо спросила она Артурчика.
Артучика смутило Юлькино спокойствие, но он постарался не подавать виду и говорить ей в тон:
– Не выдвигайся на выборах, – выложил он без предисловий.
– С чего вдруг я должна тебя слушать? – прищурившись, уточнила Колядина.
– А то мы обольём тебя помойной водой с тряпкой, снимем и скинем в сеть! – азартно выпалил Тоха. Артурчик поморщился. Грубо!
– Ты, Лапин, я так понимаю, сам в президенты метишь, – сморщив курносый нос, констатировала Колядина.
– Да он в сто раз круче тебя президентить будет, – снова сунулся Тоха. – На классном часе конфеты будут раздавать и ещё настоящую пиранью в аквариум посадят, а не этих твоих тупых гуппей.
– Молодец, Лапин, – снисходительно похвалила Колядина. – Заручился поддержкой народа.
Лёшик застенчиво позванивал ведром за спинами Тохи и Артурчика.
– Только не будешь ты, Лапин, президентом, – продолжила Колядина. – Ты – плохой политик. Недальновидный.
– А это мы сейчас посмотрим! – перебил наконец Тоху разозлившийся Артурчик. Он достал телефон и поставил видео на запись, направив объектив на Колядину. Та в свою очередь зеркально повторила его действия. Это опять смутило Артурчика, но теперь его было уже не остановить:
– Лёшик, давай! – крикнул он. На щеках его зацвели лихорадочные красные пятна. Он услышал позади торопливые шаги и звяканье ведра. А потом почувствовал как на него обрушился холодный поток вонючей воды. Кусок мокрой ткани прилепился к голове. Артурчик несколько секунд просто стоял на месте и хватал ртом воздух. Это выглядело так глупо, что Тоха не выдержал и расхохотался. Лёшик аккуратно поставил ведро на землю и отошёл подальше от обтекающего Артурчика. Смех Тохи, гнусное предательство Лёшика и грязная тряпка, свисающая с уха добили его. От холода, обиды и омерзения Артурчик заплакал прямо перед вражеским объективом.
– Ты, Лапин, плохой политик, – хладнокровно повторила Колядина, пряча телефон в карман. – Хочешь убрать конкурента, действуй сразу, а не усложняй переговорами. В сеть я твоё видео не выложу, пока ты мне повода не дашь. Чао-какао.
И она прошла между несчастным Артурчиком и хихикающим Тохой, который и не подумал ей помешать.
Лёшик побежал следом.
– Должность премьера, как договаривались, – скосив глаза на поравнявшегося сообщника, объявила Юлька.
Лёшик широко заулыбался.
– Правильно сделал, что мне рассказал, – милостиво добавила она.
– Знаю, – вздохнул Лёшик. Наследственно-завхозное чутьё на полезные связи не могло его подвести.

@темы: Текстовки